"Василь Кучер. Плещут холодные волны (роман) " - читать интересную книгу автора

не простого врача, а хирурга Военно-Морского Флота. Синий китель у него с
блестящими пуговицами, на которых так и горят серебряные якоря. И матросский
клеш над морскими ботинками, прошитыми крупным рантом. И мичманка с
серебряным крабом, из-под которой выбиваются кудрявые вихры. Одни
расспрашивают, как там, в Ленинграде? Другие, кто поближе, родней, жалуются
на какую-нибудь болезнь, просят, чтоб послушал. Павло так и носил с собой
стетоскоп, выслушивал всех, осматривал, и они были очень довольны, когда он
им говорил то же, что и их врач. Значит, Павло тоже понимает в медицине. И
просили рецепт выписать, но никуда его не отдавали, а берегли на память,
ведь на нем была печать, где по кругу ясно значилось: "Павел Иванович
Заброда", а в середине, там, где герб должен был быть с серпом и молотом,
одно слово - "врач". Вон какой их Павло Заброда, вдовий сын, из покосившейся
хатки, где растут два высоких тополя и полон двор девчат. Одни на выданье,
другие еще учатся, но все работают в колхозе. Старшая, Катерина, так та
решила: пойдет и она на врача учиться в тот далекий Ленинград. И таки пошла,
выучилась потом.
Обо всем им Павло рассказывал, только не говорил о том, как ему трудно
было в первые годы. По утрам учился, а вечерами ходил в порт грузить уголь,
работал кочегаром, был слесарем на заводе. Сам себе зарабатывал на жизнь,
потому что из дому не ждал поддержки. Там и своих ртов полон двор. Мать
одна, ей и так с ними невмочь. На старших курсах стал по больницам бегать,
на ночные дежурства вместо фельдшера. В приемный покой, потом в
ординаторскую. Вот так работал и учился. Теперь каждый завидует, взглянув на
его круглую докторскую печать, а никто не знает, как она ему трудно
досталась. Поэтому и домой на летние каникулы не приезжал, а все зарабатывал
себе на зиму, да еще и матери немного денег присылал.
Хвасталась Домка соседям:
- Вот теперь я могу и помирать. Вышел мой Павло в люди, выбился на
большую дорогу. Теперь пойдет в широкий свет.
А наедине сыну сказала другое:
- Ну чего тебе, Павлик, ехать на это море? Оставайся в Сухой Калине,
среди своих людей. А этот дохтур, что у нас, поехал бы к себе в село или
местечко, откуда он родом. Вот и было бы всем хорошо... И нам и ему...
- Нельзя, мама, - тряхнул кудрями Павло.
- Почему нельзя?
- Так нужно, мама. Я ж на морского врача учился. Туда и дорога моя
лежит, на море, - тихо, но твердо произнес Павло.
- Женился бы тут, я бы внуков присматривала. А так занесет тебя, я и
внуков не увижу. Вон посмотри, как наши девки вьются вокруг тебя...
- Не могу, мама. Я же вам сказал, и все тут, - упрямо повторил Павло,
точно так же, как и его покойный отец, когда настаивал на своем.
Мать на прощание попросила:
- Ты хоть береги себя на том море. Не утони, не дай господи...
Улыбнулся, обнял мать:
- Люди, мать, на море редко тонут, а больше в луже... Море честных не
принимает...
- А в гости на Петра и Павла приедешь? - допытывалась мать. - Уж
сколько лет жду тебя на Петра и Павла, а ты все не едешь. Напеку пирогов,
потом ребятам да соседям раздаю, а тебя все нету и нету. Приезжай хоть этим
летом. Приедешь, сынок? Это же твой день, Петра и Павла...