"Андрей Кучаев. Темная сторона любви (Рассказы) " - читать интересную книгу автора Главного Шамана, отталкивались от берега шестом, а весел не брали
вовсе. Иных река принимала охотно. Иных - выбрасывала, не хотела пускать. Находились такие, что до пяти раз предпринимали попытки "уйти" через переход и так и убирались восвояси не солоно хлебавши, ни как еще. Я нахлебался как следует. Все мы, ожидавшие, когда явятся власти и спасатели, а заодно отопьется паромщик, Федор или Прохор, обитали или в холодной горнице хозяина переправы, или в летней кухне, где топилась сложенная из древних кирпичей печь. Кирпич притащили сюда с места, где втихомолку здешний люд разобрал останки старинной часовни, разрушенной еще в тридцатые. Варился кулеш с вяленой рыбой, калмыцкий плиточный чай, куда добавляли молоко и сало. Припасы у народа были разные, потому что и народ подобрался разный. - Ну, и куда ж попасть можно через этот ваш "переход"? - домогался мой напарник Николай. - В рай или прямиком на сковородку, в натуре? - Кому куда, - отвечал ему старик из старообрядцев, не желая вступать в разговор, но негодуя на речи грубого и курящего Николая. - Тебе точно на сковороду, - язвила какая-нибудь из женщин. - Ет-то только с тобой на пару, красавица! - Чего ее не переведут отсюда, переправу? - интересовался кто-то. - Раз опасность есть. Никто на это ничего не отвечал. - Так переправщик-то энтот, он и есть шайтан! - вдруг брякнул один, похожий на якута рабочий с буровой. - Говори да не заговаривайся! - горячился Николай. - За такой базар Удалось выведать, что в этом заколдованном месте всегда жил и колдун при нем. Я потом заметил и чурки и болванки - остатки старых идолов, и ленты, повязанные на сучьях засохших лиственниц. - Они тут по наследству селятся. Правда, пьющих до сего не было среди них. Но дело такое - постороннего сюда нельзя поставить. По обычаю. Здесь на самом дне и принимает второй - он тоже из них, родня, чужого не признает. Вот и держат эту пьянь, - пояснила баба, которая возвращалась после операции на глазах, еще в бинтах, она умилялась своему исцелению и возвращению, потому была разговорчивей других здешних. - Какой такой "второй"? - спросил я, во всей этой чуши мне почудился скрытый смысл. - Брат, значит. - Баба смотрела на мир через щелочки в бинтах. - Второй колдун. Он их уже на ту сторону переводит - оттого - "Переход". Всегда было так. Мне и бабка сказывала, она им родня, выходит дело. - Ну, чудь! Ну, жмудь! - неистовствовал Николай. - Темнотища, блин! И верят ведь! - Не тебе чета, байстрюк, - одернул его дед с крестом на птичьей шее. - Эти, что ушли - небось, не "жмудь", на автомобиле приехали. Знали, куда. Не твоем, казенном. Ты и не суйся Ночью, едва я закрывал глаза, я видел ясно и подробно, до мельчайших деталей лицо женщины, темный салон джипа, который заливает вода, и ее жест - "не мешай"! Это был сигнал. Второй уже. Значит, будут еще. |
|
|