"Андрей Кучаев. Темная сторона любви (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

видел! Я видел ее лицо и разглядел наконец губы. Почему-то мне это казалось
важным. Как я и ожидал, у нее были полные темные губы, даже на вид мягкие.
Нежные шелковые губы, целовать которые мечтает каждый мужчина. От таких губ,
если их коснуться своими, можно потерять сознание. Глаза ее были
полузакрыты, но я твердо знал, что они - серые.
Я попытался нашарить ручку, дергал за что-то, хотел открыть дверь, мне
показалось, женщина отрицательно покачала головой, давая понять, что делать
этого не следует. Потом меня поволокло кверху, видно, я не выпустил воздух
из легких, меня выталкивала вода, сказывался опыт ныряльщика. Потом все
помутилось, и вода стала наполнять рот, а я стал ее лихорадочно глотать.
Потом по затылку меня что-то стукнуло. Потом я отчаянно замолотил
ногами.
- Счастливым родился, - сказал мне позже паромщик, то ли Федор, то ли
Прохор, я не запомнил хорошо. Вернее, помнил да забыл. - Если бы меня не
развернуло, ты б хрен выплыл. Развернуло меня, я руль-то и бросил, за тросом
не углядел. Ты б не бросил? Такое не каждый день увидишь.
- Чума он, - плевался зло шофер. - Знал бы - не повез ни за что! Ешь
малина! За бабой нырять собрался, блин! Гляньте на него. А ты его спасай.
Имя шофера я помню, хоть оно и обычное - Николай. Нам с ним пришлось
прокуковать у этого парома трое суток, пока ждали спасателей и милицию.
Паромщик Федор-Прохор вызвал их по сотовому телефону, а сам решил запить
горькую, пользуясь случаем. Сначала Николай составлял ему компанию, но когда
хозяин переправы пошел в штопор, мой водила отступился.
- Нам такой хоккей по барабану. Лучше я порыбачу, тут с ним всякое
здоровье подорвешь, блин. У его же неограниченные возможности.
Имелось в виду, что паромщик располагал запасами спиртного, которых
хватило бы на месяц бригаде лесорубов. Он, похоже, принимал подношения за
всякие дополнительные услуги - переправлял геологов, которых поджимали
погода и сроки, и так далее. Сообразить нетрудно.
На чердачке его хибары вялилась и рыбка. С хлебом было туговато, но
хлеб - не основная закуска на Руси. Обходятся частенько одним сухарем.
Меня спас как раз Николай. Он зацепил меня багром, снятым со щита, едва
я показался из-под борта. Так багром, как полено, подвел он меня на отмель,
потом уже они вытянули меня на берег вдвоем.
Сутки я приходил в себя. В меня вливали водку. Потом догадались
растереть водкой. Потом подъехавшие мужики из далекого поселения кетов (есть
там такой народ) напоили изготовленным на костре отваром. Пока ждали милицию
и водолазов, народу поднабилось в ожидании переправы довольно. Все поневоле
участвовали в моем воскрешении. И через сутки я был здоровее прежнего.
Разговоров о происшествии было много поначалу, но потом они иссякли.
Окончательная версия - приехали специально.
Маленькое пояснение: у тамошних жителей место это у переправы
называлось коротким словом "Переход". Не "Переправа", как следовало ожидать
по смыслу, а именно "Переход". Местные жители передавали, что до паромной
переправы здесь переправлялись на лодках. Но не всегда на тот берег, а -
время от времени - в лучший мир. Здесь проходило переменное и очень коварное
течение. Оно то стелилось по дну, то подымалось к поверхности. Иногда оно
кружило на месте, иногда устремлялось буквально на середину, так что река
вставала, не шла ни взад, ни вперед. Собравшиеся к праотцам садились в лодку
с трехдневным запасом провианта, тепло одевшись и набрав подарки для