"Андрей Кучаев. Темная сторона любви (Рассказы) " - читать интересную книгу автора Я наслушался здесь самых невероятных историй, и, боюсь, на их фоне мое
повествование будет обыденным и скучным. Я ухитрился как-то пропустить все эти "революционные" изменения в обществе и его нравах, "язык мой беден, и повесть моя будет печальной", как сказал поэт. Я родился в годы, когда так называемые шестидесятники обзаводились детьми. Обзавелись и мои "предки", так я появился на свет. Эти нелепые мечтатели и донкихоты остепенялись, дряхлели по мере того, как мы подрастали. Все эти Хэмы в свитерах не понимали, что они выглядят уже нелепо, но родители забыли или постеснялись снять старика с его морем со стены в нашей кухне. К моей зрелости как раз Ельцин влез на танк. Впечатления на меня это никакого не произвело. Разве немножко было стыдно за него. Я вообще очень переживаю, когда другие попадают в неловкие положения. Потом началось такое, от чего захотелось отодвинуться, и я стал отодвигаться. Заделался рабочим в геологической партии, потом ходил с археологами, а когда эти дела стали накрываться, я стал охотником. Да, профессиональным охотником. Ходил по Алтаю. Был на Среднем и Южном Урале. Довелось побывать и в Приморье. Рыл корешки, лазил за мумие, помыл и золотишка. Приходилось много ездить. Меня не очень любили в коллективах. Я не пью. Сторонюсь женщин, если они грубы или доступны. Люблю собак и всякую вообще живность. Вроде бирюка. Но я совсем не бирюк. Просто я однажды увидел женскую голову, лежащую на локтевом сгибе. Это случилось на перроне, рядом стоял пассажирский скорый поезд какой-то дальней станции назначения. Отправка задержалась, он там всегда и стоит-то две минуты, а тут застрял Красный светофор, путейцы что-то вечно тут нерегулярного. В ватнике и с мешком. С сеттером гордоном Чангом. Женщина сидела внутри вагона. Лица ее я не видел. Я видел локтевой сгиб и голову, затылок Русые волосы, абрис щеки, еще - шея. Я обратил внимание сначала на шею. Что-то от птицы. Так лебеди кладут голову назад, на сложенные крылья. Вообще крупные птицы. Щека была румяной, но смуглой. С родинкой. Небольшой родинкой. Я это успел заметить. От шеи начиналась спина, она изливалась - иначе не сказать - куда-то в темноту за ней, и от нее веяло покоем, покоем грации, покоем красоты. Такое схватываешь сразу. Таких спин, таких поз, так согнутого локтя и так уложенной головы на свете - единицы. Да, и это единицы на миллионы. И чтобы женщина так прилегла, внутри нее тоже должен был царить покой. И красота. У хороших скульпторов такие ракурсы и наклонения можно увидеть: Майоля, Родена, Сидура Я понял, что теперь мне не будет жизни, пока я не найду вот такую женщину, с таким локтем и таким склонением головы. Когда-то у меня была сестра. Очень давно она погибла, разбилась в горах. Ей тогда было двадцать, мне - семнадцать. И я, разумеется, не мог, пегий жеребчик, ничего такого в ней разглядеть. Мы с ней даже, бывало, могли сцепиться, ну как это бывает между почти ровесниками-братьями-сестрами, как бывает на площадках молодого зверья. После ее гибели я долго носил на своем предплечье царапину от такой "схватки". Меня, помнится, потрясло, что та, чей перламутровый ноготь оставил эту маленькую коростку, лежит уже в земле, изувеченная, а царапину еще больно сковырнуть. У сестры как раз была родинка на щеке. Грациозностью я ее наделил уже |
|
|