"Андрей Кучаев. Темная сторона любви (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

Я наслушался здесь самых невероятных историй, и, боюсь, на их фоне мое
повествование будет обыденным и скучным. Я ухитрился как-то пропустить все
эти "революционные" изменения в обществе и его нравах, "язык мой беден, и
повесть моя будет печальной", как сказал поэт.
Я родился в годы, когда так называемые шестидесятники обзаводились
детьми. Обзавелись и мои "предки", так я появился на свет. Эти нелепые
мечтатели и донкихоты остепенялись, дряхлели по мере того, как мы
подрастали. Все эти Хэмы в свитерах не понимали, что они выглядят уже
нелепо, но родители забыли или постеснялись снять старика с его морем со
стены в нашей кухне. К моей зрелости как раз
Ельцин влез на танк. Впечатления на меня это никакого не произвело.
Разве немножко было стыдно за него. Я вообще очень переживаю, когда
другие попадают в неловкие положения.
Потом началось такое, от чего захотелось отодвинуться, и я стал
отодвигаться. Заделался рабочим в геологической партии, потом ходил с
археологами, а когда эти дела стали накрываться, я стал охотником.
Да, профессиональным охотником. Ходил по Алтаю. Был на Среднем и
Южном Урале. Довелось побывать и в Приморье. Рыл корешки, лазил за
мумие, помыл и золотишка. Приходилось много ездить. Меня не очень любили в
коллективах. Я не пью. Сторонюсь женщин, если они грубы или доступны. Люблю
собак и всякую вообще живность. Вроде бирюка. Но я совсем не бирюк. Просто я
однажды увидел женскую голову, лежащую на локтевом сгибе.
Это случилось на перроне, рядом стоял пассажирский скорый поезд
какой-то дальней станции назначения. Отправка задержалась, он там всегда и
стоит-то две минуты, а тут застрял Красный светофор, путейцы что-то
заколачивали. А я ошивался в ожидании попутного местного "рабочего" поезда,
вечно тут нерегулярного. В ватнике и с мешком. С сеттером гордоном Чангом.
Женщина сидела внутри вагона. Лица ее я не видел. Я видел локтевой сгиб
и голову, затылок Русые волосы, абрис щеки, еще - шея. Я обратил внимание
сначала на шею. Что-то от птицы. Так лебеди кладут голову назад, на
сложенные крылья. Вообще крупные птицы.
Щека была румяной, но смуглой. С родинкой. Небольшой родинкой. Я это
успел заметить. От шеи начиналась спина, она изливалась - иначе не сказать -
куда-то в темноту за ней, и от нее веяло покоем, покоем грации, покоем
красоты. Такое схватываешь сразу. Таких спин, таких поз, так согнутого локтя
и так уложенной головы на свете - единицы.
Да, и это единицы на миллионы. И чтобы женщина так прилегла, внутри нее
тоже должен был царить покой. И красота. У хороших скульпторов такие ракурсы
и наклонения можно увидеть: Майоля, Родена, Сидура
Я понял, что теперь мне не будет жизни, пока я не найду вот такую
женщину, с таким локтем и таким склонением головы.
Когда-то у меня была сестра. Очень давно она погибла, разбилась в
горах. Ей тогда было двадцать, мне - семнадцать. И я, разумеется, не мог,
пегий жеребчик, ничего такого в ней разглядеть. Мы с ней даже, бывало, могли
сцепиться, ну как это бывает между почти ровесниками-братьями-сестрами, как
бывает на площадках молодого зверья. После ее гибели я долго носил на своем
предплечье царапину от такой "схватки". Меня, помнится, потрясло, что та,
чей перламутровый ноготь оставил эту маленькую коростку, лежит уже в земле,
изувеченная, а царапину еще больно сковырнуть.
У сестры как раз была родинка на щеке. Грациозностью я ее наделил уже