"Алан Кубатиев. Штрудель по-венски" - читать интересную книгу автора

дегустационный аппарат, каким наделила вас природа и опыт, сродни
гениальному дарованию. Это правда, что вы различаете до девятисот оттенков
любого вкуса?..
- Девятьсот двадцать, - поправил я с должной скромностью. Теперь Слэу
интересовал меня чуть больше, чем в начале нашей встречи.
Расстегнув пиджак, он сунул большие пальцы за брючный ремень, как
ораторствующий политикан. Фи!
- Вы знаете, господин Тримл, - доверительно нагнулся он ко мне, - ваша
речь сделала для меня больше, чем все речи, которые я когда-либо слышал,
много больше - она нажала кнопку... - говорил он, тараща глаза и обдавая
меня запахом этого ужасного салата и риса с тушеными осьминогами. - Едва
ли не единственное, что нужно для ученого моего типа, - чтобы кто-то или
что-то нажало кнопку...
- Боюсь, что я не очень ясно представляю, о чем идет речь, -
неприступно сказал я, стараясь чуть отодвинуться в сторону.
Слэу непонимающе посмотрел на меня:
- А разве я не сказал вам?
Я пожал плечами.
- Это даже интереснее, - внезапно сказал он, махнув рукой. - Вы
разрешите мне пригласить вас к себе домой? Мне хотелось бы кое-что вам
показать...
У него был вид человека, которому можно поверить, но я все же
заколебался - любое доверие в наши дни должно иметь четкие границы.
- Это отнимет совсем немного времени, - настаивал он. - Для вас это
может оказаться очень интересно, а для меня это крайне важно!
В нерешительности я оглядел зал. Гости уже собрались тесными кучками,
обсуждая те дела, которые вершатся на подобных приемах. Мне пора было
уходить, и когда я увидел, что пьяный доктор Арто, увы, мой родственник,
сидевший пригорюнившись около эстрады, раскачиваясь, направляется в мою
сторону, то сказал Слэу:
- Хорошо. Я согласен.
Слэу просиял и хлопнул меня по плечу. Фи!
- У меня внизу машина, пойдемте скорее...
Увернувшись от проспиртованной туши доктора, которого мне в противном
случае пришлось бы везти домой, я пошел за Слэу.
Когда швейцар назвал в уоки-токи мою фамилию и подкатил мой "Астор", я
велел Бенвенуто ехать домой, а сам уселся в довольно потрепанный "Мормон"
профессора Слэу. Вряд ли ему было не по средствам нанять человекошофера:
видимо, некий культурный демократизм заставлял его обходиться автоматом.
Дом его был двухэтажным кошмаром, стилизованным под альпийскую хижину.
Внутри он выглядел несколько уютнее и элегантнее, и я даже почувствовал
нечто вроде симпатии к хозяину, когда увидел в старинном дубовом шкафу
английский столовый сервиз прекрасного серебра и очень тонкой работы.
Супница была просто чудо; изящной и строгой формы, с литыми подчерненными
медальонами по бокам. Но хозяин тут же разрушил очарование минуты.
Проследив мой взгляд, он ухмыльнулся и сказал:
- Проклятие для прислуги. Ее нужно поднимать вдвоем, если не втроем.
Причуды моей бывшей жены. Почти все в этом доме ее причуды...
Фи! Я тут же спросил его:
- Так о чем же вы хотели говорить со мной, господин Слэу?..