"Сигизмунд Кржижановский. Чуть-чути" - читать интересную книгу автора

ростом (если учесть увеличение) человечек: человечек не обнаруживал ни
малейшего испуга, голова в точечку была гордо поднята вверх в прозрачный
купол лупы, а еле зримая рука его учтиво салютовала в сторону моего глаза.
Казалось, существо в пылинку хотело мне что-то сказать: я убрал стекло и,
пригнув голову к столу, осторожно накрыл своей ушной раковиной незнакомца:
сначала в ухе что-то смутно шуршало и копошилось, цепляясь за волосики,
потом шуршание стало внятным. Прозвучало:
- Я, король ЧУТЬ-ЧУТЕЙ, покоритель страны ЕЛЕ-ЕЛЕЙ и прочая, прочая,
приветствую вас, ваша ОГРОМНОСТЬ, в вашей бумажной стране синих лотосов и
прошу гостеприимства мне и моему народу странствующих и гонимых чуть-чутей.
Благоволите предоставить под территорию - поверхности вашей кожи,
рукописей, книг и прочих угодий. И если...
Оторвав ухо от стола, я приготовился отвечать, но первыми же толчками
моего голоса короля чуть-чутей свеяло прочь и я долго должен был шарить
лупой по столу, пока его величество не отыскалось: оно, опрокинутое на
спину, проворно встало на ножки и отряхивало смятое платье. Тогда я
изловчился: прикрыв собеседника опять ушною раковиной, я заговорил шёпотом и
в сторону, стараясь не сдунуть высокого посетителя.
- Приветствую вас, - сказал я, - Ваше Чуть-Чутество. Листы моих
рукописей, вгибы, выгибы и обрезы книг, переплёты, закладки, щели, обойные
цветы, кожи картин и моя собственная эпидерма - предоставляются в полное
ваше распоряжение. В награду прошу об одном: принять и меня в подданство
чуть-чутева царства.
В ухе опять зашуршало:
- О, Ваша Непомерность, ваши заслуги нам ведомы: и вы, и ваше перо
много потрудились, служа великому делу Еле-Елей и высоким идеалам
Чуть-Чутества. Поэтому жалую вас званием первого вассала бессмертного и
благородного царства Чуть-Чутей, дарую сан первого Чутя, союз и привилегии и
повелеваю всему моему народу служить вам, как мне, пока буду жив и
неприкосновенен здесь, в моём новом феоде. Эй!
Шорохи сбежавшихся чуть-чутей тотчас же наполнили моё ухо; щекоча кожу,
они толпами протискивались, на зов своего повелителя, под края моего уха.
- Принять феод, - продолжал король, - картины по числу мазков,
книг - побуквенно, рукописи - поточечно. Взять на учёт все пылинки и
пылины. Еле-Елям, по демам и филам, расселиться на обойных цветах;
старейшинам и сенату отвести тёплые печные щели. За работу. Подсчитать
ресницы на веках его Огромности: на каждую по дежурному чуть-чутю. Два
наряда знатных еле-елей в правое и левое ухо Его Огромности. А вы, вассал и
брат мой, благоволите разрешить в ознаменование дня и встречи этот вот
подложный росчерк, на котором стою, преобразить в подлинный и амнистировать
несчастного: эй, букводелы, сюда - оподлиннить.
И король, чуть царапнув короной о мочку моего уха, проследовал по чёрной
линии росчерка, как по подостланному ковру, в окружении свиты и эскорта.
Изумлённый, поднял я голову; оглядел стены, пол, потолок: ничего будто и
не изменилось, и всё было преображённым и новым: мёртвые, глупо-синие лотосы
чуть шевелили коричневыми обводами, одеваясь в игру бликов и маячащих теней;
по мёрзлому стеклу ползли стеклистые узоры; льдистые звёзды сыпали синими и
белыми искрами; мазки картин, приподняв прижавшую их толщу стекла, тронутые
невидимыми кистями, показывали новые краски и линии, слова, вертикально
запрокинутые на корешках книг - чуть-чуть, на еле-мысль сдвинулись вдоль по