"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. Москва в первый год войны (Физиологические очерки)" - читать интересную книгу автора

продажи нет.
Из приоткрывшихся дверей встревоженно выглядывали № 1 и № 3.

Четвертый разговор.
Темно. Ни лампочки, ни коптилки. Спрашиваю в темноту:
- Вода есть? Темнота отвечает:
- Есть.
- А где же коптилка?
- Выгорел.
- Кто?
- Керосин.
- Тогда... - и, вернувшись к порогу, я открываю наружную дверь: в
ярком свете зимнего дня вспыхивают лица трех девушек у воды, крашенный под
мрамор прилавок и стеклянные трубы капельников.
В ответ три злых кричащих голоса:
- Закройте дверь! Сейчас же. А еще культурный!
- Налейте воды. Вот под самое горлышко. Тогда закрою.
Клубы морозного воздуха, точно толпа призрачных видений, охваченных
жаждой, врываются вслед за мной.
Теперь уже я слышу не крик, а мерзлый шепот:
- Слушайте. Закройте. Ведь вы же видите... Так не делают.
- Воды.
Через минуту я кладу три гривенника на прилавок. Отяжелевшая бутылка
скользит в карман пальто.
Плотно прикрывая за собою забитую в диктовый панцирь дверь, я слышу
тихое, как шуршанье шелка:
- Пятачок сдачи.

Человек при книге

Не знаю, как его и назвать. Читатель? Нет, это слово ассоциируется с
книжной полкой, доской столика и лампочкой читального зала. А тут кирпичная
стена, а перед носом читающего вместо пюпитра спина человека, которого он
только что, перед тем как раскрыть свою книжку, спросил: "Вы последний?"
Они неразлучны: книга и ее читалыцик, скажем так. На самом деле,
конечно, книги сменяют друг друга в расщепе спрятанных в перчатку пальцев
руки. Как свечи в подсвечнике. Но всегда как-то так выходит, что и
читальщик, и его книга одинаково затрепаны, одинаково молчаливы и шевелят
лишь - он губами, помогающими глазам запомнить текст, она - страницами...
Что породило читалыцика? Ответить и трудно и легко. Может быть,
перемена быта, переставившая фигуры на шахматнице Москвы, перетасовавшая
часы занятий, удлинившая очереди, может быть... Но не стану сейчас
заниматься этиологией типа. Опишу только внешние его признаки.
Читальщик не очень многочислен, но чрезвычайно устойчив в формах
своего поведения, в точности рефлексов на те или иные воздействия среды.
Прежде всего что характерно для него: он почти не меняет своего
хабитуса и навыков в связи с переменами температуры и освещения. Читальщик
читает и в закрытом помещении, и на вольном воздухе. И лежа, и сидя, и
стоя, и на ходу...
Пойдите в театр. Антракт. Все уходят в фойе или заполняют проходы,