"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. Книжная закладка" - читать интересную книгу автора

перебрасывают его в эфир: антенны Парижа, Нью-Йорка, Берлина, Чикаго,
Лондона, Рима, подделывая частоты, кричат отовсюду протяжное: "Сюда,
сюда!.." Они обещают и манят, зазывают и лгут, глушат голоса с востока и
всячески спутывают путь. Башня заколебалась, ей трудно ориентироваться в
зовах, ее стальная голова кружится: проделав какие-то километры к востоку,
она поворачивает по меридиану на юг, снова ломает маршрут на столько-то
градусов и, растерянная и обессилевшая, среди кружения сигналов, сослепу,
бездорожьем, не зная куда и зачем, идет на эфирных тяжах туда, куда ведут.
Уже повсюду злорадное ликование. Население сел и городков, попавших на
линию возврата, временно эвакуируется - на случай встречи со стальными
пятами. В Париже спешно выравнивают развороченную площадь у собора
Инвалидов и выработали церемониал следования укрощенной башни. Но на пути,
у встречи трех границ - вдавленная в скаты гор гладь и глубь Боденского
озера. Проходя над синим зеркалом, побежденная гигантша видит свое
протянувшееся от берега, сквозящее солнцем, опрокинутое шпилем в дно
отражение. Дрожь мерзи сотрясает звонкую сталь,- в последнем пароксизме
гнева, порвав эфирные тяжи, она поднимает свои тяжкие лапы и, вздыбившись,
с альпийских уступов,- вы представляете? - острой макушкой вниз. Вслед -
грохот скатывающихся камней и оторванных скал, потом из ущелий в ущелья -
гулкий переплеск раздавшихся вод,- и над вышедшим из берегов озером
застылые в смертной судороге стальные ступни самоубийцы. Я хотел вам только
так, схему, но, кажется, увлекся и...
И пальцы, точно отыграв рассказ, сбежали по борту пальто вниз и
уползли в карман. Глаза отговорившего тоже, казалось, искали укрытия. Плечо
плотного зашевелилось на моем плече.
- Что ж, если выправить сюжет, может быть... Только тут у вас
несуразица: диаметр Боденского озера - девяносто километров, так что клину
в триста метров из берегов его никак не вывести. И затем...
- И затем: башни не имеют привычки ходить. Не правда ли? - засмеялся
остролицый и откинулся к спинке скамьи; теперь даже борт его пальто
завалился за разделявшую нас грузную фигуру; и голос его, зазвучавший через
минуту снова, казался тихим и невнятным.- Ага. Еще тема. Вон там. Видите?
- Где?
- Прямо против вас. Четвертый этаж. Крайний карниз слева. В полуметре
под окном, под кляксами извести. Ну что?
- Выступ... вижу.
- Сейчас покажу и тему. Держите глазами выступ: тут она, на трех
футах. Не спрыгнуть, не увернуться. Попалась темчишка.
И тот, к кому обращались, и я, и даже пара стекол, вдруг выставившихся
с другого конца скамьи из-за газеты, тотчас же, вовлекаясь в странную чужую
игру, отыскали глазами поперечину, привлекшую внимание остролицего.
Действительно, поверх деревьев бульвара, меж громоздящимися друг над другом
окнами перестраиваемого дома - ряды узких и коротких выступов из отвеса
стены.
- Это, собственно, так, первое слагаемое; второе,- ну, мне все равно,-
скажем, кот, обыкновенный уличный бродячий кот; сумма - вот: загнанный
каким-нибудь случаем - парой камней вдогонку, или, там. голодом, что ли,-
вверх по зигзагам лестницы, наш кот пробирается сквозь брошенную открытую
дверь внутрь чьей-либо квартиры или, пожалуй, конторы, где люди от часу до
часу... да, конторы,- так будет лучше. На кота затопали, гонят - рефлексом