"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. Квадрат Пегаса" - читать интересную книгу автора

воскресеньям Иван Иванович с женой и выводком совершали прогулку к
растущему, кирпич за кирпичом, собственному дому. Шли медленно, шаг за
шагом. Впереди, ковыляя на гнутых рахитом ножках,- дети; за ними - бонна;
за бонной - супруги.
Добравшись до постройки, ходили по скрещивающимся балкам внутри
большого деревянного короба.
- Здесь что, Ваня?
- Детская.
- А вон тут?
- Кабинет.
Кабинет был правильным удлиненным прямоугольником.
- Ну, вот и хорошо,- говорила Надежда Васильевна,- а то я твоей этой
косостенки видеть не могу.
Скликали успевших вываляться в известке детей. Завтракали. Снова
ходили над мусором и щебнем по шатающимся балкам. С нежной улыбкою
останавливался Иван Иванович над какой-нибудь прикрытой досками ямой или у
торчащего нетесаными бревнами выступа и стучал по выступу палкой ему лишь
слышимую мелодию. Вечерело. Сидя на стройке, можно было видеть, как вверху
чернеющее небо раскрывало, одно за другим, изумрудные очи.
- Когда наконец настелят крышу? - спрашивала Надежда Васильевна.
Опять скликали детей и возвращались в сумерках в Здесевск.

VI. Надёван

Назавтра предстоял переезд. Иван Иванович в последний раз ходил по
скрипучим половицам своего старого кабинета. Часть вещей была уже вынесена:
расходящиеся врозь углы квадрата обнажились и хмуро следили за шагающим
человеком. Алела заря. Надо было до темноты убрать в ящиках письменного
стола. Выдвигая ящик за ящиком, Иван Иванович стал пересматривать набухшие
за много лет бумажные кипи. Сначала пошли нумерованные "Дела", потом
переписка, потом ворохи семейных и сослуживческих фотографий, потом...
стопочка желтеющей бумаги, перевязанная шпагатом. Развязав шпагат, стал
перелистывать: лежалые буквы, освободившись от конторских пластов, кип
писем, давивших сверху, расправили свои ржавым отливом тронутые выгибы и
закорючки и заговорили - тихо, но внятно - об отошедшем, но все еще ждущем
встреч.
Иван Иванович поднял голову: у горизонта над изломом кровель
загоралось изумрудным огнем четыре звезды.
"Квадрат Пегаса",- улыбнулся человек.
Но Иван Иванович дернул за тесемку шторы,- и штора опустилась. Человек
замолчал. А за стеной сын-гимназист Саша подзубривал:
- Звезды - гнезда - седла... цвел - приобрел - надёван... Звезды -
гнезда...
И вдруг Иван Иванович понял: все это вокруг - чужое, тысячи и тысячи
раз надеванное кем-то, заношенное, затасканное миллионами глаз и
изсмотренное ими вконец. И эти вот зеленые обложки "Дел", и те фотографии
каких-то детей и жены - все это напяленное, прокатное, обложка чужого
скучного дела. И сам он, Иван Иваноэич, не "я" ему, человеку, а "он",
чужой, мириады раз надеванный и затрепанный. Снаружи кто-то потянул за
дверную ручку: