"Иван Андреевич Крылов. ПСС, Том 1. Проза " - читать интересную книгу автора

у женщин, которые ныне решат судьбу ученых людей".
"Богиня, - говорил Цицерон, - сия вредная язва не заразила ли и мое
любезное отечество? Ах! я бы лучше желал еще шесть раз быть из него изгнан и
двадцать раз быть удавлен, по приказанию новых Антониев, нежели видеть такую
странную перемену".
"Ты не поверишь, - отвечала Прозерпина, - в каком совершенстве ныне
Италия! Правда, ты не найдешь там ни одного Катона, ни Юлия, ни Брута, ни
древнего Тарквиния*; но, если б ты знал, как там хорошо сочиняют оперы
буффо*, то бы ты сделался театральным буффоном. - Жизнь моя! - продолжала
она, оборотясь к Плутону, который смотрел на нее, вытараща глаза, - сделай
милость, заведи здесь оперный театр; я на себя беру выписать актеров,
музыкантов и хороших капельмейстеров".
"Богиня! - вскричал с сердцем Плутон, - ты, наконец, досаждаешь мне
своими вздорными предложениями и сама не знаешь, что хочешь делать".
"Выбрить тебе бороду, радость моя, - отвечала с нежностию Прозерпина, -
и нарядить тебя во французский кафтан. Ах! ты не поверишь, как прекрасны
нынешние мужчины с выбритыми бородами; я видела своими глазами целые города,
наполненные Нарциссами и Адонисами; и уверена, что ты с выбритою бородою так
же прекрасен будешь, как Ганимед; прибавь же к тому французский кафтан,
тупей*алакроше*, модные пряжки и щегольскую французскую шпагу. О! мужчины
так стали хитры, что умели сделать прелестными в глазах женщин и шпаги свои.
Ты не увидишь более тех старинных саблищ, которые весом тянули столько же,
сколько те, которые их носили, но увидишь маленькие прекрасные шпажки,
которые, ничуть не ужасая, делают только украшение и включены в число
галантерейных вещей. Да, в число галантерейных вещей! Лучшие шпаги и лучшие
тросточки продаются в аглинских магазинах".
Представь, мудрый Маликульмульк, каково было для нас видеть такое
сумасбродство! Радамант*, Эак и Минос жались как можно более, желая
сохранить судейскую важность и чтоб не треснуть от смеха; сам Плутон
половину плакал и половину смеялся; однако ж ничем не мог уговорить
Прозерпины, чтоб скинула она свое фуро*, а особливо, чтоб испортила прическу
своей головы. "Как! - говорила она, - я буду ходить с растрепанными волосами
в такое время, когда последняя театральная девка имеет у себя французского
парикмахера! Нет, если ты хочешь, чтоб я осталась здесь, то неотменно выпиши
мне парикмахера, портного и купца с галантерейными вещами, а без того я в
сию же минуту еду в Париж".
Плутон морщился, сердился, смеялся, но, наконец, должен был согласиться
на ее требование.
Кого же бы ты думал, выбрала доставить таких надобных людей?.. Меня,
ученый Маликульмульк! Поздравь меня с должностию модного поверенного
Прозерпины. Я скоро еду набирать лучших искусников. Весь ад теперь в
смятении от этой перемены, и я скоро, может быть, уведомлю тебя, чем это
кончится.

Письмо II

От сильфа Дальновида к волшебнику Маликульмульку

О краткости жизни человеческой, о ненасытном их желании, о их блаженстве и о
бесконечной вечности