"И.Крупеникова. Когда дышал морозом месяц май" - читать интересную книгу автора

злились, значится, на погоду. В домах у ним холод поселился, не
прогонишь.
Маленькие дома, из наших собратьев сложенные, они огнем согревали. А
большие каменные промерзли до нутра. Брат-Липа сказал как-то: и почто печь
не ставят, обогрели бы жилище. Дубок своей ученостью блеснул: "Там, дядя
Липа, печи особые.
Их разом включают по осени и всю зиму тепло. А весной - не положено.
Весной солнце греет".
Эх, знали бы друзья мои прямоствольные, какую напасть накликали!
Ночь опустилась, тихо в сквере стало. Вздремнул я. И тут слышу -
человек идет. Плохое было в его шагах, а тепло, как сухая земля, твердое,
билось внутри, будто наружу вырваться хотело. Так люди страхом мучаются. И
злятся тоже так.
Мимо меня прошел человек, ствол рукой тронул. К брату-Липе шагнул.
Вдруг удар раздался. Вскрикнул Липа! А человек второй удар обрушил.
Топором. И еще, и еще. Никогда не забуду, как друг мой кричал. Соседи
зашумели, а я к человеку тепло простер - умолял прекратить. Не случилось
чуда, не услышал он меня.
О своем замерзающем ростке думал, и рубил, рубил... Осина к нему свой сок
бросила, надеялась остановить, как кошку остановила. Да не по корням ей
человек-мужчина.
Застонал, рухнул Липа. До корней моих его голос донесся: не поминай
лихом, брат, да Дубок береги; живите в мире...
Потом человек ветки рубил, молодой ствол на части крошил. Только не
слышал я более ничего. Корни мои горе в узел скрутило.
Соседи-собратья поведали на другой день все, что услышать успели. Унес
человек тело брата-Липы в большой каменный дом. Акация, что во дворе его
росла, рассказала, как дым из одного окна тянулся. Видать грели жилище. А
я росток человека того вспомнил. Видать, с отчаяния родитель в сквер пошел
дерево рубить.
Погибал его росток, как наши в стужу засыхают.
Долго я думал потом. Почему Липу? Почему не меня? Ведь жара с моих
веток больше будет, это всякий знает. А ответ простой оказался: толст мой
ствол и вершина повыше крыш будет. В одиночку не повалил бы меня человек,
вот и повернулся к тому, кто помоложе и потоньше. К Липе.
Как-то давно молодежь меня спросила: какой смертью лучше умирать дереву?
"Лишь бы не в печке", - не раздумывая ответил я. А сейчас смотрю на
сруб, что от брата-Липы остался, и иное на ум приходит. Его тело в тепло
превратилось и спасло человеческий росток. Росток взрослым станет, много
дел совершит. И пусть это будут добрые дела, как те, что человек-девочка
творит. Ради жизни можно свою жизнь положить. Ведь земля у нас одна - у
нас, деревьев, у людей, у зверей. Мы друг друга поддерживать должны, и
любить. Так испокон веков было, и будет так.
Холода ушли. Канули в память. Скинули мы вялые, замерзшие листы.
Зеленый листопад ветром унесло. Солнце ярче светить стало, и из лесу
весть пришла:
встречайте лето! Движется к нам жаркий дух.
Вот так и пережили мы лютую напасть. А о том, кто из мая того уже не
вернется, мы помним. И о неродившихся яблочках, и о погибших Кленах. И
Липу помним. Земля позволит, превратится его единственная почка в росток.