"Тимофей Круглов. Виновны в защите Родины, или Русский " - читать интересную книгу автора

власти придется разбираться, если она хочет властью остаться, конечно.

Глава 2

1965. Крохотный островок Вильсанди в жизни Ивановых сменила застава на
Ирбенском направлении (пролив между эстонским островом Сааремаа и латвийским
мысом Колка). Полуостров Сырве вытянут в сторону Латвии. На его
оконечности - мыс Сяэре, длинный и узкий, как высунутый язык. Когда отец
впервые взял младшего сына с собой на маяк, стоящий почти на самой кромке
мыса, и показал ему сверху, с огромной высоты, латвийский берег,
просматривающийся через пролив в ясную погоду даже невооруженным глазом,
Валера, конечно, не знал, что ему показали судьбу.
Подниматься по железной винтовой лестнице на такую высоту было страшно,
хотя часть пути наверх его и несли на руках - взрослому-то без одышки не
подняться. А наверху, на маленькой площадке вокруг сердца маяка - огромной
лампы с отражателями - порывами задувал просоленный ветер и кричали
рассерженно чайки. Дома внизу - всего два казались малюсенькими, а
прожекторный пост рядом со старым дотом и вовсе игрушечным.
Мыс слизывал своим острым языком волны и терялся в зеленоватой синеве
моря. Слева от него вода была темная, с белыми барашками пены - с этой
стороны сразу шли большие глубины. А справа, на мелководье, вода искрилась
солнцем, просвечивала каждым камнем на чистом галечном дне и была
изумрудной.
Впереди, сразу за кончиком песчаного мыса, плавала в воде капля
маленького островка, на котором не росло ни одного деревца, зато была тьма
дикой клубники - самой сладкой на свете ягоды. А позади мыс, окаймленный
зарослями густого, высокого можжевельника, раздавался вширь. Там прятались
круглые бетонные основания старинной Церельской батареи, бившей немецкий
флот еще в Первую мировую. Вслед за можжевельником, чем дальше от моря, тем
выше, поднимался лес. Перед ним в небо втыкались антенны поста технического
наблюдения, а еще дальше, рядом с укрывшейся в лесу заставой, - пограничная
вышка. Глубоко в лесу скрывался и командный пункт знаменитой 315-й батареи
капитана Стебе-ля, до осени 41-го не дававшей фашистским транспортам пройти
в уже захваченные немцами Ригу и Таллин. По берегам, вдоль прибоя, тянулась
контрольно-следовая полоса, переходить которую разрешалось мальчику только в
одном, строго определенном месте. А если снова обойти сверкающий отражатель
маяка, стараясь не смотреть под ноги - в головокружительный провал железной
площадки, подвешенной над бездной, - то далеко в море, на горизонте, можно
было увидеть силуэт сторожевика морских частей погранвойск.
Это был дом. "Лапсепыльв", как говорят эстонцы, - "поле детства". В
этом поле можно было гулять везде - пятилетнему Валере все позволялось на
участке заставы, потому что каждый шаг его был виден часовому на вышке и
нарядам - дозорам, секретам, охранявшим этот кусочек морской границы со
Швецией. На прожекторном посту пограничники катали мальчишку на сиденье
оператора прожектора, как на карусели, по кругу, и море со всех сторон
сливалось в одну сплошную зеленую полосу с можжевельником на берегу.
Забрасывая невод, солдаты брали ребенка с собой в лодку, а потом
разрешали перебирать трепещущую рыбу в тяжелой мокрой сети и различать ее
учили тоже. Неплановые щенки от овчарок становились тягачами для санок, а
когда наскучивало выстраивать в домики домино в Ленинской комнате заставы,