"Анатолий Краснопольский. Я прошу тебя возвратиться (Повесть о военных медиках)" - читать интересную книгу автора

- Ну, это громко сказано, а в общем почти. Под землей у шахтера
маловато солнышка. Ну и построили свою солнцелечебпицу.
- Кварцевое облучение - это прекрасно.
Идем по улице Новой. Возле дома под зеленой жестяной крышей залаяла
собака, потянула по двору цепь, прыгнула к воротам. Собака в поселке, что
звонок в наших городских квартирах. На ее громкий безудержный лап вышел
хозяин и тут же захромал обратно. Видно, как в окошке занавески
раздвинулись в стороны.
- Это дед нас рассматривает, вас за милиционера принял, - объясняет
происходящее Вера Андреевна. - На седьмой бабке женился и, чудак, закона
боится. Потому как люди говорят, будто дед виноват в том, что все его жены
поумирали. - Вера Андреевна машет деду рукой. - Да выходите же, дед
Федосей, гости к вам.
Вышел все-таки. Привязал собаку. Приблизившись к плотню, снял и
подержал над головой картуз. Теперь уже с Верой Андреевной объясняю все
заново. Сморщился старик, мучительно роется в памяти.
- В энтот день я был в шахте, вот в чем дело, - дед Федосей помял и без
того морщинистый картуз, потоптался на месте. - Да я всю жизнь свою в
шахте. Запальщик я, товарищ военный. Век вековать бы с моим умением, да
шахта сама помолодела, и, выходит, мою старость стало виднее.
- Что-то ты, дед Федосей, не то отвечаешь, - сказала Вера Андреевна.
- Уж не то! - недоумевал старик. - В шахте нынче что? Все
переиначилось. Взрывов что? Нету, - убедительно приукрашивал дед. -
Вагонетков что? Нету. Одни машины.
- Так чего ж тебе печалиться? Ты руками много сделал, теперь пусть па
машинах молодежь дерзает, дело твое двигает дальше, а ты отдыхай на
здоровье.
- Нашлась советчица. - Дед Федосей с подчеркнутой резкостью напялил
картуз, дернул за козырек: - Ты сама отдыхай.
- Так ты вспомпи про тот депь, когда врачи погибли, вспомни, а?
- Значит, про врачей. Но сам-то я в шахте был. А был как раз праздник,
вот в чем дело.
- Какой праздник? - спросил я.
- Уж какой, память не дозволяет сказать. Не то Октябрьской революции,
не то святого Михаила.
Вера Андреевна усмехнулась:
- При чем тут праздник?
- А при том, что люди, помнится, получше в тот день приоделись и
семечки по улицам ходили щелкали. Это нынче кажный день по-праздничному
одеты, что в будень, что в Октябрьскую революцию, вот в чем дело.
- Ты про врачей рассказывай, дед Федосей.
Дед наконец встряхнулся, прокашлялся в кулак:
- Врачей побило... Верно. Так люди сказывали. Про самого старшего
начальника что знаю? Знаю, вот в чем дело. Вроде привезли к нему в лазарет
энтого...
- Федорова, - подсказываю.
- Никак не знаю прозвища, но генерала. Это в точности. И доктор зашивал
рану генералу. И сказывали люди, будто геперал свой личный орден выдал
доктору.
А ты, Верка, не смейся. Хоть и раненый был генерал, а соображение имел.