"Никита Красников. Альфа-версия" - читать интересную книгу автора

"внутри" объекта будет находиться не сама Вселенная, а лишь ссылка на
расположение олицетворяющего ее объекта в памяти компьютера. Эта архитектура
известна любому программисту и не несет в себе противоречия, а между тем
философский аспект такого мироустройства постигается с трудом, что всегда
служило одной из причин непопулярности субъективного идеализма".

Берская почувствовала, что за ней следят. Это было какое-то едва
уловимое сочетание микроизменений в природе - что-то хрустнуло не так,
где-то птичка встрепенулась. Ну что же, чутье ее редко обманывало, да и по
времени подходило. Во рту сразу пересохло, спина напряглась. Она с трудом
поборола желание отпрыгнуть за пенек и продолжала сидеть, механически
переворачивая страницы. Ни к чему дергаться раньше времени. Эта старая
самоуверенная лиса никогда не станет стрелять, не поздоровавшись.
Минуту было тихо. Шелестели ветерки. Затем в овраге за спиной
послышалась возня, оханье; солнце спряталось в набежавшую тучку. Берская
медленно обернулась и выковыряла из глаза монокль. Щека у нее дернулась,
губы слегка улыбнулись.
Захоева, неуловимая и вожделенная, собственной персоной стояла в десяти
шагах на краю оврага, неуклюже выглядывая из-за куста. Ее подбородок был
вымазан кровью, туловище коряво сгорбилось, а глазки стремительно стегали по
сторонам, как два черных кнута, выщелкивая каждую деталь. Эти кнуты шустро
обшлепали Берскую с головы до ног, дотронулись до лежавшей возле пня
винтовки и наконец хлестнули прямо в лицо. Захоева зашамкала и вышла из
куста.
- Матушка. Наталь Борисовна. А я вить не сразу признала, - произнесла
она негромко.
- Здравствуйте, Глаша, - в тон ей ответила Берская, продолжая сидеть. -
Встретились наконец-то. Все же добралась я до вас. Через столько лет
добралась. И теперь вам придется ответить за всю вашу злобу, за все
смертоносные поступки. За безобразные веники и тряпки, за ведра, воняющие
теплой грязью. За оскорбительный факт вашего вредного существования в этом
мире.
Слова вышли какие-то дикие и совсем не те, что она заготовила, но это
уже не имело никакого значения. Захоева озадаченно прищурилась, затем
вздохнула и забормотала в ответ:
- Ой, матушка, и все-то вы по-прежнему, сюрьезная такая, честная, и
нисовсем не изменилися. Мудреные книжки читаете, страсти всякие говорите. А
яй-то иду, иду, думаю, и кто же эта мине призывает, записки под дверь
подпихивает? И знакомцев моих обижает, в голову им пуляет из-за угла. И все
мне не в догадку. Старая бабка стала, глупая. Мозги-то плохо работают И всю
дорогу только думаю, думаю. А тут вота - Наталь Борисовна, как будта и годы
не прошли, красавица. Глазик вон толька - не поправился, окривел совсем...
Продолжая болтать, Захоева отошла от края оврага и заняла нейтральную
позицию, боком к солнцу, в десяти шагах от пенька, на котором неподвижно
сидела жердеобразная Берская, вглядываясь в пустоту над горизонтом. В овраге
дважды гукнула какая-то птица. Захоева замолчала, пошаркала ступнями по
траве и тщательно закатала правый рукав, обнажив дряблую коричневую кожу,
под которой ходили бугристые веревки сухожилий. Перекрестившись, она замерла
вполоборота на присогнутых ногах, тикая рукой, как маятником, на уровне
груди.