"Феликс Кривин. Плач по царю Ироду" - читать интересную книгу автора

повод называть меня Ишаковичем.
Сам он не уверен, что это не повод. Может, только так его и следует по
справедливости называть. Но если всех называть по справедливости...
Справедливость - жестокая вещь.
По щекам оскорбителя текут слезы. Он стоит, опустив повинную голову,
так, что видны все его три макушки - верный знак, что природа еще с ним
наплачется.
- Ну вот, ты уже все понял, - смягчается директор Григорий Исаакович. -
Обещай, что ты больше не будешь меня обзывать. Нехорошо директора обзывать.
Оскорбитель молчит. Потом говорит еле слышно:
- Я не обживалшя, Григорий Ишакович...


Требуется слуга народа

Один товарищ, по фамилии Баренбойм, приехал в Москву на теоретический
семинар по национальному вопросу. Нельзя сказать, чтобы он представлял
какую-нибудь крупную нацию - русскую, допустим, или украинскую. Он
представлял маленький гагаузский народ, да и то лишь потому, что настоящий
гагауз заболел и вместо него послали товарища Баренбойма.
Хороший город Москва, плохо только, что гостиницей не обеспечивает. И
ходит представитель гагаузов по городу, любуется красотами, а глаза
слипаются, живот в одном мосте подвело, а в другом вроде как бы и отпустило.
В общем, срочно надо где-то останавливаться, только где?
И тут на одном из домов товарищ Баренбойм читает объявление: "Требуется
слуга народа".
И хотя товарищ Баренбойм в слугах никогда не был, он всю жизнь проходил
как хозяин необъятной родины своей, но, поскольку глаза слипались, живот в
одном месте подвело, а в другом - и объяснять уже некогда, он подумал:
переночую в слугах, а утром дальше пойду хозяином.
Заходит в дом, а там внутри дворец. И идет товарищ Баренбойм по
паркету, по мрамору, по коврам, любуется красным деревом, карельской
березой. Открывает массивную дверь, на которой по дереву вырезано то ли
взятие Зимнего, то ли штурм гастронома.
За дверью ковровый кабинет, резной стол с инкрустированными телефонами.
Дай, думает товарищ Баренбойм, посижу за этим столом, никогда не сидел за
такими столами.
И только сел в кресло, появляется человек. В штатском костюме, но с
военной выправкой. Товарищ Баренбойм, как говорится, струхнул стариной,
сейчас, думает, будут брать, но предчувствие это не показывает, а говорит
как ни в чем не бывало:
- Я от гагаузов. А вы от кого?
Тут человек пустил в ход всю свою военную выправку.
- Я, - говорит, - обслуживающий персонал. Из обслуги.
Ого, думает товарищ Баренбойм, персонал! И вдобавок из обслуги! Но если
я, допустим, слуга, а он из обслуги, то кто же тут кого должен обслуживать?
На всякий случай говорит:
- Что-то я устал. Заработался в этом кабинете.
- В таком случае пожалуйте в комнату отдыха, - говорит человек из
обслуги и открывает перед ним дверь. Сам, естественно, остается за дверью.