"Феликс Кривин. Плач по царю Ироду" - читать интересную книгу автора

Никита Сергеевич!" - шутят колхозники.
Вы, наверно, будете смеяться, но шутить над тем, что живешь плохо,
иногда важнее, чем жить хорошо.
Я ненавижу антисемитизм. Я ненавижу шовинизм. Я ненавижу национализм,
определяющий достоинства человека по крови. Потому что в этом случае кровь
рано или поздно прольется - иначе не определишь ее достоинства. Хорошо
сказал Юлиан Тувим: людей объединяет не кровь, текущая в жилах, а кровь,
которая течет из жил. Он это сказал о евреях, но это касается всех людей.
Объединяться по крови, которая спокойно течет в жилах, преступление.
Вы помните того раввина из поезда, который просил разбудить его в
Жмеринке, только ни в коем случае не спутать со священником, который спит по
соседству. Но второпях раввин надел рясу священника и на вокзале перед
зеркалом ужаснулся: "И кого он разбудил!"
Мне нравятся люди, которые не умеют отличать человека по
национальности. У нас много таких людей, а со временем будет еще больше. И
тогда ни одному дедушке не придется больше смеяться в Освенциме - для смеха
у него будет более подходящее место.


Ишакович

Когда мы с Григорием виделись последний раз, этих людей вообще не было
в природе. Где они были - извечная загадка для всех, но в природе их не
было.
Ничего удивительного: мы с Григорием не виделись тридцать лет. Разве
мог я предположить, что он станет директором школы?
То ли от солидной этой должности, то ли оттого, что прошло столько лет,
Григорий и сам посолиднел, покрупнел и раздался вширь, как его имя. Раньше
он назывался узенько: Гриша, а теперь - широко: Григорий Исаакович. За
тридцать лет каждый станет Григорием Исааковичем, ясли он, конечно, Гриша и
отец его был Исаак.
Григорий Исаакович движется по коридору, как Эльбрус, и внимательно
следит за тем, что происходит у его подножья. С такой высоты эти люди
кажутся маленькими, но они действительно маленькие, потому что только
начинают расти.
- Что тут происходит? - задает директор традиционный вопрос, возвышаясь
над местом наиболее драматических событий. - Почему деретесь?
- Он обзывается.
Обзывался вот этот, самый маленький. Из первого "И". И обзывал не
кого-нибудь, а самого директора школы.
- Как же ты обзывался?
- Я говорил... я говорил... Григорий Ишакович...
Так директора еще никогда не обижали. Конечно, на этой работе станешь
не только Ишаковичем, тут работы на десять Ишаковичей...
Григорий Исаакович приводит оскорбителя в кабинет, устанавливает на
таком расстоянии, чтоб его было хорошо видно, а сам садится на директорский
стул и долго смотрит на этого человека, которого еще и в природе не было,
когда он уже сидел на директорском стуле.
- Ты посмотри на меня, - устало говорит директор Григорий Исаакович, -
я такой большой, я директор школы... Я так много работаю... Но это еще не