"Феликс Кривин. Завтрашние сказки (Сказки о поиске земли обетованной - 4) " - читать интересную книгу автора

легче. И вот я подумал: может, им станет легче, если они увидят, как я с
гирей мыкаюсь.
Тут к ним подскочил какой-то хулиган, вцепился в гирю и завопил: - Эй,
штаничники! Он у меня гирю украл!
Штаничники в широких штанах следили за порядком, а от беспорядка
отворачивались. Услышав, что их зовут, они тут же спрятались в подворотню.
- Если вам нужна моя гиря, возьмите ее, - сказал гиремыка и взвалил
хулигану гирю на плечи.
Хулиган растянулся на земле и завопил:
- Эй, штаничники! Он меня гирей придавил! Такой злоботряс, уголовотял,
даже смотреть противно.
Не стал смотреть энциклопедист, пошел шарахаться дальше. Пришарахался
домой - сам себя не узнает. Смотрит в зеркало - а там энциклопудель.
Смотрит в другое - и там энциклопудель. Такая хулиганская атмосфера,
как тут сохранить человеческое лицо.
Сел профессор за свои энциклопедические труды и не может слова написать
без ошибки. А раньше был грамотный. Все-таки профессор. А теперь вместо
"энциклопедии" у него получилось "энциклопудия", вместо "дипломатии" -
"дипломафия", вместо "образования" - "обрезование". Хотел уже отставить эту
работу, но вспомнил, как гиремыка носится с гирей, вкладывая в это пустое
дело глубокий и благородный смысл, и подумал: а что если в ошибки вложить
смысл? Энциклопудия потому и энциклопудия, что в ней содержатся пуды знаний.
Обрезование - это укороченное, обрезанное образование, дипломафия - тут и
вовсе не нужно объяснять.
Так подумал профессор и с удвоенной энергией взялся за работу. Правда,
вместо научных трудов у него все время получались энциклопудельские сказки,
но, если к сказкам относиться серьезно, из них тоже можно немало извлечь,
иногда даже больше, чем из какой-нибудь серьезной научной работы.

Великая горлодранская сказка

В одном куролевстве запрещено было горло драть. Нос дери сколько
угодно, шкуру с кого-то содрать - пожалуйста, хоть семь шкур, - хотя и нос,
и шкура здесь весьма относительные понятия. Какие могут быть носы и шкуры в
куролевстве? Но, как говорится, была бы охота драть, а что драть - всегда
найдется. Кроме горла, конечно. Горло в куролевстве запрещалось драть.
Взлетишь на забор, горло раскроешь - и тут же закроешь, с забора слетишь и
успокаиваешь себя: спо-ко-койно, спо-ко-ко-койно...
Но самые горластые все чаще взлетали на забор, все шире раскрывали
горла и все неохотней их закрывали. И тогда грянула великая горлодранская
революция.
Тут уже не смотрели, кто чего дерет: заборы зашатались, затрещали, пух
и перья полетели по ветру. А уж горло драть да соседа за горло брать - это
оказалось самое милое дело.
На заборах уже не хватало мест, столько там набралось горлодранцев.
Одни горло дерут против красных, другие против белых, зеленых, коричневых. И
летит разноцветный пух по ветру, дерет подзаборное население кто во что
горазд. И кто кого горазд.
Когда немного остыли, пришли в себя, смотрят - вокруг ни красных, ни
белых. Ни пестрых, ни разноцветных. Все голые, общипанные, только горло