"Феликс Кривин. Упрагор, или Сказание о Калашникове (Авт.сб. "Хвост павлина")" - читать интересную книгу автора

начинать с поцелуев, дальше приходится вырезать.
Вот герой приходит к героине. Они одни, если не считать зрителей. И
вдруг уже утро, и герой собирается уходить. Прямо за вечером начинается
утро, а вся ночь вырезана. В каждом фильме ночи вырезаны, как будто
действие происходит за Полярным кругом, где длится бесконечный полярный
день. А в зарубежных фильмах - бесконечная полярная ночь. Там они вырезают
день, а ночь оставляют.
Известно, как много искусств соединяет в себе кино: литературу, театр,
музыку, живопись... А теперь еще художественную резьбу, когда все
ненужное, художественное вырезают.
Если б можно было так в гостинице: вырезать все ночи, оставить все
дни... Какое б спокойное было дежурство у Жанны Романовны.



20

На пригорке столб, под пригорком лес. И столб с пригорка спускает
указания. Как расти, когда зеленеть. Сам-то он не умеет ни расти, ни
зеленеть, но на нем провода, по которым поступают указания. С такого-то
числа начинаем зеленеть, к такому-то числу заканчиваем плодоношение.
И все в спешном порядке - скорей, скорей! Потому что на другом конце
провода начинается еще один провод, и там тоже спрашивают. А на конце того
провода еще один провод, и там тоже спрашивают...
И лес зеленеет, плодоносит. Чтобы вовремя отчитаться по всем проводам.
Но, возможно, есть и другие причины.
Точка зрения на вершины обычно в самом низу, а наверху лучше видно,
куда мы проваливаемся. Когда Калашников мысленно поднялся на гору Горуню,
зрелище ему открылось захватывающее. Эти провалы, в сущности, склоны, а
склоны - самое красивое, что есть у горы.
Так бы Калашникову и написать, но сегодня были другие требования. Нужен
был критический подход и одновременно экономически результативный.
Как на горе Машук в Пятигорске. Сам по себе там провал явление
отрицательное, но если взимать плату за отрицательное зрелище, может быть
достигнут положительный экономический результат. Смотрите, но платите. У
нас нет секретов, потому что у нас денег нет.
Но провалы для внешнего созерцания недостаточны, нужны провалы для
извлечения внутренних богатств. Превратить вершину в провал, чтоб извлечь
из нее внутренние богатства.
Так истолковал Федусь то единственное значение провала, которое он
оставил в словаре: провал как место, говоря точнее - месторождение. И не
это ли предлагает Михайлюк? Развернуть гору в таком направлении, чтобы
извлечь ее внутренние богатства.
Сверху идет по проводам: начинаем разворачивать... Снизу идет по
проводам: начинаем разворачивать...
Конечно, Федору Устиновичу хоть все горы развороти: он родился в
равнинной местности, хотя всю жизнь шагал от вершины к вершине. А вершины
эти - просто перевернутые провалы.
Такая история с географией. И не поймешь, что тут виной: история или
география. И за что тут раньше хвататься...