"Феликс Кривин. Конец жанра (Авт.сб. "Хвост павлина")" - читать интересную книгу авторавором-рецидивистом, известным во Франции под именем Большого Жака Фонтена,
в Англии под именем Большого Джека Фонтенза, а в России под именем Жорика с Большого Фонтана. Параллельные прямые пересеклись в точке, представляющей не бесконечно малую, а, напротив, довольно значительную величину, и даже не одну, а две величины: великого сыщика и великого рецидивиста. Сенсация. Впрочем, разве в уголовном и вообще в мире мало сенсаций? Мир, в том числе и уголовный, устроен так, чтобы человек, живущий в нем, не переставал удивляться. Конечно, если начальника полиции взять под стражу, он уже не будет вызывать того удивления, я бы даже сказал: восхищения, какое он вызывал, когда стоял во главе полиции. Вычеркнутый из настоящего, он будет вычеркнут также из прошлого, где у него имелись некоторые заслуги. Таково удивительное свойство человеческой памяти: она способна забывать. И не только человеческой. Если б семя не забыло, что было когда-то семенем, оно никогда бы не стало побегом. Если бы побег не забыл, что был когда-то побегом... Я прошу прощения у тюремной администрации, что употребил неуместное в данном тексте слово "побег", но таков закон развития и маленького семени, и взрослого, уважаемого человека... Итак, является Жак Фонтен к Жану Грейо (дело, конечно же, происходит во Франции) и говорит: - Напрасно ты, Ваня, за мной гоняешься: я, между прочим, сижу у тебя в кабинете. обретает английскую: - Джек! - восклицает он. - Большой Фонтенз! Что тебе нужно здесь, во французской полиции? - Я здесь работаю, - усмехается Джек. - В этом кабинете. Ну, тут, конечно, удивление, выяснение, кто где работает и кто где ворует. После чего Жак Фонтен говорит: - Ваня! Совсем ты одичал у себя в полиции, оторвался от жизни. Разве ты не заметил, что у нас давно уже воруют так же систематически, как и работают? Потому что у нас стерта грань между воровством и работой. - Джек! - воскликнул Жан Грейо, упрямо не желая переходить на французский язык, чтоб не компрометировать родимую Францию. - Я привык делить мир на честных и бесчестных людей, на полицейских и, откровенно говоря, воров. И ты меня не собьешь с этой позиции! - Эх, Ваня, Ваня... - вздохнул Большой Жак Фонтен. - Ты все еще думаешь, что на свою полицейскую зарплату живешь, а ведь ты уже давно не живешь на зарплату. Ты одного вора впустишь, а другого выпустишь, вот на что ты, Ваня, живешь. А кафель? Ты, я знаю, кафелем свой санузел покрыл, а ведь кафель это не честный... - Я купил его! - В магазине? Вот то-то и оно. Не на Елисейских полях ты купил его, Ваня, а в Булонском лесу, там, где у нас продают краденое. - Так ведь санузел... - смутился начальник полиции. - С кафелем он совсем по-другому смотрится. - Смотрится! Не смотреть туда ходишь, мог бы и обойтись. |
|
|