"Феликс Кривин. Простые рассказы (Авт.сб. "Хвост павлина")" - читать интересную книгу автора

мы все заинтересованы, но ведь не любой же ценой. Сами подумайте: всякое
существо на земле рождается для жизни. Природа вокруг такая - да если ее
не увидеть, незачем и рождаться на свет.
- Им нельзя не рождаться, у нас план, - напомнил Загогуля. - Они у нас
для дела рождаются и для дела живут.
- Ты-то, Степан, живешь не только для дела, - сказал Андрей Андреевич,
который после пятой рюмки начинал переходить на личность. - А если б тебя
вот так - по рогам? Чуть что - по рогам?
- Меня и так по рогам.
- А меня? Меня не по рогам? - горячился завфермой. - Да я, если хотите,
буду лучше в хлеву стоять на всем готовеньком. Я бы стоял смирно, голову
не поднимал, пусть меня только про план не спрашивают.
- Коррида... - сказал гость. - Так, глядишь, у нас ни дружбы, ни любви
не останется. Одна коррида.
- Зачем же смешивать мораль с экономикой? - обиженно заметил Довгалюк,
председатель сельсовета.
- А они сами смешиваются. Как в этом анекдоте со свиньей. Глазом не
успеешь моргнуть - свинья уже сидит в тачке.
- Сидит, - сокрушенно кивнул Загогуля. - Я ей, главное, говорю: ты хоть
мать пожалей. А у нее - никакой жалости.
- Откуда ж у нее жалость возьмется? Коррида!
- Какие-то грустные у вас анекдоты, - сказал Довгалюк. И его поддержал
завфермой:
- Анекдот должен быть анекдот, а дело должно быть дело. Нельзя любовь и
дружбу переносить на быков, иначе мы никогда не решим мясную проблему.
Мораль хороша, когда решена мясная проблема.
- Так ли она хороша? - усомнился гость.
Загогуля в третий раз за вечер вздохнул:
- Какая там мораль! Мораль давно уже сидит в тачке.
- Ну, я пошел, - сказал директор школы Андрей Андреевич, который после
шестой рюмки всегда шел спать.

1980



ДАЛЕКО ЗА СПИНОЙ

Дядя Федя вышел на пенсию, оглянулся и увидел свою жизнь. Прежде он
редко на нее оборачивался. Он даже не задумывался, есть она там или нет, а
она, оказывается, неотступно брела за ним и теперь, устав от долгой
дороги, прилегла за его спиной - вся как на ладони.
Где-то там, в ее начале, до сих пор стреляло и гремело - была война.
Другие жизни обрывались, а его текла и текла, как тоненький ручеек сквозь
пожары и стихийные бедствия. И вот дотекла до пенсии. Чудеса!
Там, где кончалась война, дядя Федя увидел себя на базаре большого
города. Он продавал картину. Тогда многие кормились живописью. Кошечек
рисовали, собачек. Лирические картинки с душевными надписями.
Дядя Федя тоже решил подработать живописью, хотя его больше увлекала
литература. Но литературой подработать нельзя - так, чтобы написал и сразу