"Александр Кривицкий. Тень друга; Ветер на перекрестке" - читать интересную книгу автора

военных традиций состоит в том, что он судит о них с классовых, партийных
позиций, поддерживая в них то, что идет от народной основы, что составляет
нетленный фундамент патриотизма, и осуждает то, что порождено узостью
кастовых интересов правящих классов дореволюционной России. Автор вводит в
научный обиход много малоизвестных фактов из истории русской армии, делает
интересные, принципиальные, обоснованные выводы, обобщает с позиций
марксизма-ленинизма свои наблюдения, что ставит его темпераментно написанную
книгу в ряд ценных оригинальных трудов.
На историческом материале Александр Кривицкий написал произведение
очень современное, актуальное и выразительное. При этом исторические его
концепции верны и глубоки, гипотезы и догадки обоснованны.
"Тень друга, или Ночные чтения сорок первого года" - большая удача
автора. Повесть принадлежит к тому разряду военно-патриотических
произведений, которым суждена долгая жизнь в общении с читателем.

П. ЖИЛИН, генерал-лейтенант,
член-корреспондент
Академии наук СССР


ПРИКАЗ ПО МУЗАМ,
ИЛИ
ВЕЧЕРА В РЕДАКЦИИ БЛИЗ ФРОНТА


1

- Почему наши писатели не пишут крупных вещей? - недовольно спросил
редактор, читая гранки уже не помню чьего очерка, предложенного мной для
очередного номера газеты.
- Каких крупных?
- Таких! - И редактор развел руками тем манером, каким рыболов
показывает мифический размер выловленной щуки.
- Вы имеете в виду рассказы?
- Я имею в виду повести, романы, - ответил редактор, и расстояние между
его руками еще более увеличилось. Он раскинул их так широко, будто
добровольно готовился к распятию.
- Не могу знать! - с машинальной молодцеватостью ответил я, пораженный
позой дивизионного комиссара.
- Вы мне отвечаете, как хитрый ефрейтор, - вскипел редактор. - Говорите
по существу.
- Почему нет романов? - тут уж развел руками я. - Но ведь идет война.
- Ну и что же?
Парировать такую реплику - нелегкое дело. Порывшись в памяти, я извлек
из нее нечто классическое и был уверен в неотразимости своего ответа.
- Когда говорят пушки - музы молчат.
- Почему это они молчат? Где они молчат? - деловито осведомился
редактор.
- Да так, вообще, - растерянно промямлил я, - молчат. По крайней мере,
так было до сих пор. Молчат. Вот у союзников, по-моему, тоже ничего крупного