"Елена Криштоф. Сто рассказов о Крыме " - читать интересную книгу автора

светлая лунная ночь, и консул решил пойти проверить караулы у городских
ворот и в дозорной башне. Но, только что выйдя из дверей, переменил свои
планы: не было сил сейчас еще раз увидеть физиономии Микаеле или Кароци,
Якобо или Сколари, тупые ото сна, испуганные неожиданностью его визита.
Консул пошел вдоль стены, отводя плащ от кустов терновника,
прислушиваясь к дальнему блеянью коз. Он шел, как бы измеряя шагами длину
стен своей крепости, а взглядом проверяя красоту и надежность ее башен.
Рыже-серые, того же цвета, что и окрестные холмы, они были строги и
достойны. И на каждой надпись возвещала о том, при каком консуле свозили,
клали друг на друга, скрепляли грубым раствором огромные, пиленые глыбы
известняка. Башня консула Бернабо ди Франки ди Пагано, башня Джудиче, башня
Коррадо Чикало, башня Джиованни Марионе, башня Гварко Румбальдо...
Ну что ж, он, Христофоро ди Негро, в зрелом возрасте по зрелым
размышлениям не надеялся оставить после себя башню с выбитыми на ее стене
словами "во время правления именитого и могущественного мужа,
достопочтенного консула, главного казначея и военачальника Солдайи..."
Правда, в молодости томили честолюбивые мечты, но они прошли, как проходит
болезнь. Однако не до такой же степени он переменился, чтоб молча сносить
все, что преподнесет ему наглость этих скандальных братьев Гуаско.
Консул притронулся рукой к холодному, влажному от росы камню стены.
Небо становилось розовым с той стороны, где на горе чернела Дозорная башня,
самая прекрасная и горделивая из всех. Каменистый холм служил ей как бы
пьедесталом, и с моря, по крутому склону этого же холма, никакой враг не
смог бы взобраться...
Но врагов так много у Солдайи, что не известно, с какого боку их ждать.
И, может быть, перед лицом этих врагов ничтожными кому-нибудь показались бы
счеты с братьями Гуаско...
Кому-нибудь, но не ему, Христофоро ди Негро! Он-то знает, что сегодня
братья Гуаско присвоили себе право пороть и вешать, право, которое
принадлежало только ему, консулу, а завтра посягнут на другие.
27 августа 1474 года был написан приказ, повелевавший сжечь виселицы и
позорные столбы в деревне Скути, а 1 сентября консул Кафы уже писал консулу
Солдайи: "Достопочтенный господин! Дорогой наш! Явился к нам благородный
господин Андреоло с жалобой... Он искал защиты у нас, указывая на свои
соглашения с светлейшим советом святого Георгия... Мы не имеем возможности
рассмотреть сейчас эти соглашения и изучить права ди Гуаско, поэтому...
строго предписываем повременить и воздержаться..."
2 сентября Христофоро ди Негро диктовал ответ, на сей раз смиряя звуки
своего голоса:
"Мы считаем себя обязанными законом, следовать которому мы стремимся во
всем, присудить его к... наказанию... Но поскольку вы отдали... приказ
повременить..."
Допрашивались свидетели, перечислялись обиды, умножались угрозы,
стрелой неслись кони по горным дорогам, отделявшим Скути от Солдайи, Солдайю
от Кафы. Писцы ровным бесстрастным почерком записывали диктуемое и в том
случае, когда гремел голос Христофоро ди Негро, и в том, когда слова с
шипением слетали с тонких губ Андреоло Гуаско. И в том, когда визгом буравил
воздух консул Кафы, уязвленный упрямством этого Христофоро ди Негро. Пусть
управляет своими аргузиями да двадцатью наемными солдатами и пусть - пиши,
писец! - пришлет шесть каменщиков: Кафе нужны руки для ремонта ее башен -