"Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин. Сладкие песни сирен" - читать интересную книгу автора

местного значения на колхозном рынке и в магазинах горпищеторга, - так вот,
и тот и другой, взятые в качестве потребительских полюсов, нуждаются для
поддержания жизнедеятельности примерно в одном и том же количестве
питательных веществ. А коль скоро они живут, то есть осуществляют
жизнедеятельность, значит, получают все-таки положенные им по законам
природы питательные вещества! Откуда? Да какая разница. Будь то
распределитель, пардон, буфет, к которому прикреплен вместе с семьей
товарищ Н., или магазин "Продукты", куда хаживает Говбиндер и иже с ним,
или пыльный мешок Клавдии Михайловны - все это источники государственные.
Ибо, как справедливо сказал кто-то из знаменитых, государство - это мы. Так
что и икра зернистая осетровая, и колбаса ливерная растительная, которую
Говбиндер тщетно пытается скормить привередливому фокстерьеру Выбросу, и
картошка Клавдии Михайловны суть продукты государственные. Они, как
говорили в старину, дары Божьи, а кто их передает людям, организация или
частное лицо,- какое это имеет значение?
Хорошо, споро шла торговля у частного лица Клавдии Михайловны. Как
права была она, что не послушала супруга своего Алевтина Ивановича, который
полагал, что картошку следовало бы немного попридержать. Алевтин Иванович,
отдадим ему должное, был хозяин бережливый, рачительный, но без полета
воображения. Скажем прямо, прижимистый. Из своего Ефимьева без особой
надобности выезжать не любил: в городе, понятно, заработок, но и траты
немалые, неизвестно еще, найдешь или потеряешь. Клавдия Михайловна,
напротив, на подъем была легка, любила рискнуть. А кто не рискует, как
приговаривает актер Взгорский, объявляя мизер при сомнительном раскладе,
тот не выигрывает. Клавдия Михайловна настояла на своем, попутным "КАМАЗом"
добралась до рынка с полными мешками, и сейчас смятые бумажки одна за
другой сами лезут в карман ватной ее фуфайки - хоть и тепло, в телогрейке
торговать сподручнее.
Энчане, конечно, жались поначалу, но деваться им было некуда, так что
выкладывали они свои трешки и пятерки как миленькие и, наполнив картошкой
авоськи и пластиковые сумки, говорили Клавдии Михайловне: "Спасибо,
хозяюшка",- а она отвечала им, как в пищеторге никогда не ответят, хоть что
с ними делай: "Кушайте на здоровье". Но с другой стороны, если вдуматься,
какое же здоровье от пищеторговской картошки?
Клавдия Михайловна развязывала уже последний свой мешок, как услышала
женский голос:
Щедрый Меркурия дар, покровителя вольной торговли,
Да не оставит тебя, торговец дарами Природы.
Но не прельщайся, молю тебя, звоном монет полновесных:
Молота звон и серпа еще более городу нужен.
Пусть же приезжий купец, владелец сокровищ несметных,
Равно как тот, кто плоды у него приобрел для вкушенья,
За руки взявшись, как братья, внемлют словам Гегемоны,-
Коим и боги с Олимпа порой благосклонно внимают.
При этих словах товарищ Н., внимательно слушавший репортаж в своем
кабинете, недовольно поморщился и черкнул в настольном календаре: "Куда см.
Глвлт? Богов к едр. матери". А Клавдия Михайловна так и застыла над мешком.
Она не знала, кто такой Меркурий, но чуяла, что в песне поется и про нее
тоже. А когда посмотрела вокруг, то увидела, что очередей нигде нет, что
все бегут куда-то к воротам. И она, немолодая грузная женщина, неуклюже