"Борис Кригер. Сказки" - читать интересную книгу автора

да принялся трудиться тяжко, но вдохновенно, он и не заметил, как рядом на
пеньке, коими Земля изобиловала, объявился спаточный Зайка и стал на мишкину
работу любоваться.
К вечеру Мишка, весь в пыли, тяжело отпыхивался, но замысла его камень
не выдавал.
- Камень тут не базюка, жесткий и холодный, но я знаю, что и в нем есть
капелька волшебства, - заявил усталый Медведь и отправился ужинать сладкими
плюшками, которые Зайка ловко пек из обнаруженных в доме запасов муки.
И так день за днем Мишка по четным колотил камень, а по нечетным
отсыпался, чтоб не привлекать излишнего внимания чужих к своему толканию,
хотя им и так все было изрядно безразлично.
Однажды Зайка, проснувшись на своем пеньке, отгадал замысел Медвежки:
вместо грубой скалы смотрели на Зайку две пушистые фигуры, сидящие в
обнимку. И как удалось Мишутке из жесточайшего камня выдолбить такую
пушистость, как воспроизвел он в столь неподатливом материале и зайкины
ушки, и свой животик? Вот что значит всегда делать из базюки колыбельки, вот
какой зодчий явил свой гений с зеленой планеты!
Глазки у каменного Зайки глядели весело и задорно и, казалось, вот-вот
он совсем прижмется к Мишке и чмокнет его в нос. А Мишка сам в камне вышел
деловитым, но тоже веселым и задористым, а у Зайки в лапках виднелась в точь
базюковая колыбелька.
Скульптура была невелика, но так выделялась живостью и вкусом, что
чужие иной раз останавливались и поглядывали кто боязливо, а кто и
неприязненно. Но ничего не попишешь - свобода. Каждый клепает свое боголюбие
как пожелает. Мишка старался на чужих не глядеть, а Зайка его все
подбадривал, пока не явился неожиданно Джоф и уставился по привычке в
небеса, попеременно переводя взгляд на ближайший скальный массив,
разложившийся в преддверии горизонта, близкого и низкого, неюпитерианского.
- Ну ты даешь, брат, блин, - загорланил Джоф. Мишка разулыбался,
простил краденые бревнышки и принялся ждать похвалы.
- Ну, ты дебильнулся, малый, за десяток пятидневок не сдвинуться с
места ни на йоту! Ты ж так на этом месте и подохнешь! А я тут проездом
проследовал, смотрю - ну, ты дебил! Ладно, приходи ко мне на празднество.
Статую устанавливаю. Не ту, старую, - ее я продал за сотню санчей, а ту, что
купил. Вот и устанавливать завтра буду.
- Не умеешь ты, Мрыш, жить, - заявил Джоф Медведю, - забыл, что за
каждую установленную статую от Бога благодать достанется, а из фонда богача
Рочекко пожизненная похлебка в золотом супнике, с салом. Правда, супник один
на всех, - но все одно почет. Продай свою статую, пока не поздно. Вон она у
тебя не маленькая: тонн на...
И тут взгляд Джофа упал на мишкино творение. Глаза его залились гневом,
ноздри вспухли, кулаки заколотили воздух.
- Да как ты, сукина мать, посмел над Богом надругаться? Карикатуры
лепишь? Боголюбец чертов! Да ты ж нас всех под гнев Божий подставишь! Под
потоп! Недород! Понос всенародный!
На интригующие крики сбежалось немало чужих полюбопытствовать. Мишка с
Зайкой стали, пригнувшись, улепетывать. Но никто их по-прежнему не замечал.
Взгляды всех приковывали бушующий оратор да богохульная скульптура. Кое-кто
уже стал побрасывать в нее камни и даже отбил ручку у колыбельки, но тут
толпа попритихла. Дело в том, что собственной персоной пожаловал богач