"Александр Алексеевич Крестинский. А потом началась война (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Кондитер держал в руке ломтик кирпича.
- Ну, чем не сухарик? - сказал он. - Покрасим, высушим...
- А потом? - с замирающим сердцем спросила Девочка.
- А потом суп с котом, - сказал Кондитер. - Потом на рынок понесем,
милая моя, продавать понесем, ты, да я, да мы с тобой... Сухаарики! -
жалобным голосом пропел он. - Из черного хле-ебушка!.. А чтоб не заложили,
не застукали... - Кондитер подмигнул Девочке и вытащил из-под прилавка
целую кипу карнавальных масок. Точно таких, какие до войны надевали дети
на школьных новогодних елках. Он стал примерять их одну за другой, меняя
голос и повторяя одну и ту же фразу: - Кому черные сухарики с Большой
земли? Кому черные... Кому...
Вот румяная баба в платке, перевязанном крест-накрест.
Вот усатый красавец кавказского типа.
Цыганка с крашеными губами.
Старичок в железных очках и аккуратной мерлушковой шапочке.
Унылого вида субъект с докторской бородкой.
И снова - Кондитер в меховой своей кацавейке поверх красной рубахи, с
бледным, плоским, точно непропеченный блин, лицом.
- Тут вся наша работка и есть! - И он улыбнулся Девочке, обнажив
неровные желтые зубы.
Девочка ухватилась за прилавок. Мотнула головой.
- Что? - удивился Кондитер. - Ну, милая моя, другой работы не
предвидится.
- Нет, - сказала она и пошла к двери, думая только о том, чтобы не
упасть, - голова у нее кружилась от голода. У самой двери она повернулась:
- Возьмите мои башмаки. Насовсем. Дайте хлеба.
Кондитер пожал плечами, усмехнулся, достал из-за пазухи ломтик -
кинул ей. Девочка сняла башмаки с бубенчиками, оставила их на пороге и
вышла.


- Эй, пустобрехи! - крикнул Кондитер Графину с Кувшином. - Куда
Девчонка пошла?
- Туда, хозяин, - сказал Кувшин.
- Именно так, вне всякого сомнения так, хозяин, - сказал Графин.
- Девчонка слишком много знает, - проворчал Кондитер, - пошлю-ка я
следом Мохнатое...


Развалины старой пригородной больницы. Отсюда - шесть трамвайных
остановок до края города.
Здесь - линия фронта.
От больницы остались одни стены, грязно-желтые, покрытые копотью. Три
раза уже больница переходила из рук в руки. Сегодня ее снова отбили у
врага и поклялись больше не отступать.
В глубоком подвале светло. В большой медной гильзе ярко горит масло.
Временами сквозняк относит пламя вбок, его язычок становится из
вертикального горизонтальным. Кажется, он вот-вот оторвется и улетит в
черную глубину подвала, вдоль его бесчисленных переходов, где всего
несколько часов тому назад звучали выстрелы, раздавались проклятия и