"Александр Алексеевич Крестинский. Белая дверь в актовый зал " - читать интересную книгу автора

Вы их сразу увидите - потных, жарких, лохматых, с шальными глазами, с
потеками грязи на лице. Их отличает от всех остальных выражение
безудержного счастья, упоения борьбой  з а  б о л ь ш у ю  м е д н у ю 
р у ч к у  в е ч н о  з а п е р т о й  д в е р и  в  а к т о в ы й  з а л.
Сейчас их будут стыдить, ставить в угол, отправят умываться, врасплох
зададут вопросы, потребуют дневник, но наступит перемена, и они снова
побегут к заветной двери и снова сплетутся в яростный ком.
Я это знаю, потому что я сам первоклассник. Я сам все это изведал. Я
знаю, как вкусна после перемены холодная вода из-под крана, с таким ржавым
железным привкусом. Откроешь кран - и боком-боком под него, и
глотать-глотать, не замечая, как стекает по подбородку, на рубашку, за
шиворот... А потом - намочить стриженую голову. Сразу станет легче.
...Я первоклассник, и мне не дает покою дверь в актовый зал. Я
никогда не видел ее открытой. Слова "актовый зал" звучат для меня:
"А-а-а-актовый зал!". Певец делает рот колечком: "А-а-а-актовый зал!.." И
круглые, блестящие буковки, как мыльные пузыри, дрожат в воздухе.
Нет, кое-что мы все-таки знаем про этот актовый зал. У Жоры Венчика
брат-шестиклассник, и он  т а м  бывал. На вопросы: "Что? Как?" - он
отвечает: "Окна - во! Потолок - во!" Так что кое-что мы знаем, но этого
"кое-что" так мало, что лучше совсем его забыть и придумать все самому, с
начала до конца. Я и придумываю. Я придумываю так, что за большой белой
дверью, если ее распахнуть, начнется дорога, такая длинная-длинная
солнечная дорога, исполосованная тенями, вроде как на даче в Мельничном
Ручье, дорога, где так сильно пахнет к вечеру расплавленной за день
смолой... Только моя дорога длиннее, гораздо длиннее, и по ней можно
бежать, бежать, бежать - без конца.
И вот наступает этот день. Как всегда в таких случаях - неожиданный.
Он и должен начаться плохо, так плохо, чтобы казалось, будто ничего
хорошего сегодня произойти уже не может. И тогда то, что все-таки
произойдет, произойдет вопреки всему и будет втройне радостью, вчетверне
чудом.
На второй перемене я три раза попадаюсь на глаза жилистой остроплечей
физкультурнице в полосатой футболке - черная - белая - черная - белая...
Физкультурница хватает меня за плечо цепкими пальцами. Мне больно. От нее
головокружительно пахнет табаком и физкультурной раздевалкой. Я испуганно
смотрю в ее глаза цвета дождевой тучи, обрамленные короткими черными
прямыми ресницами. Я вижу, как быстро-быстро движутся ее крепкие
обветренные губы, как вздувается на шее голубая жилка. Наконец из
коридорного гуда вырывается: "Бегать по рекреации!.. Категорически!..
Фамилия?.. Запомнил? Рекреация! Бегать нельзя!" Длинным желтым пальцем она
показывает пределы, в которых я могу двигаться. Я киваю. Она выпускает мое
плечо, и словно пружина освобождается, - я отлетаю прочь! И тотчас с
размаху лечу на пол. Кто-то громко плачет рядом. Сбил с ног. Мне и самому
больно, но прохлаждаться некогда, удрать бы скорей. Я барахтаюсь в чьих-то
ногах, вскакиваю, пытаюсь бежать и снова - эх, не повезло! - снова
чувствую на плече твердые, как железо, пальцы. "Опять бегаешь по
рекреации!.. - Она называет мою фамилию. - Девочку с ног сбил!.. - Она
называет мою фамилию. - Видишь, девочка плачет?.. Идем к завучу!.." - И
она еще раз называет мою фамилию.
Физкультурница неумолима. Она ведет меня сквозь туман, направляя