"Нэнси Кресс. Число Файгенбаума" - читать интересную книгу автора

на лоб. Я ударился коленом об угол кресла (дешевая сосна, растрескавшийся
лак - мореный дуб, ручная работа). В глазах прояснилось, но от боли в
колене я чуть не взвыл.
- Не хотите ли освободить проход, мисс?
- Извините.
Она даже не подняла голову, продолжая записывать.
- Отодвиньте чертово кресло!
Она рывком передвинулась, не поднимая глаз от блокнота. Кресло
грохнуло, звук отозвался болью в черепе. Сидящая рядом с ней другая
девушка мило улыбнулась и, словно извиняясь, развела руками.
Я с трудом выдавил:
- Вы ждете меня? Хотите поговорить о занятиях?
- Нет, - буркнула девушка, не подняв головы.
Она так и не посмотрела на меня. Странно, это чересчур грубо даже для
самых безнадежных студентов. Пожав плечами, я двинулся вперед, мельком
взглянув на лист ее блокнота.
Бумага сплошь исписана числами: таблица биномиального распределения
вероятностей при подбрасывании монеты, где переменная "x" соответствовала
вероятности "n" выпадений орла, поделенной на вероятность одинакового
числа выпадений орла и решки. Колонки аккуратно озаглавлены. Девушка
вписывала числа так быстро, как успевала рука у собеседницы, до семи
знаков после запятой. Феноменальная память или невероятная способность к
быстрому счету?
- Большинству людей это не по силам! - не сдержался я.
- Наблюдение, оскорбление или комплимент?
Я мог видеть только затылки обеих девушек: светлые, прямые и грязные
волосы у собеседницы, пушистые золотые волны у другой. Не дождавшись
ответа, она сказала:
- Если это все-таки наблюдение, то мой ответ: сама знаю.
Головокружение началось снова.
- Если оскорбление, ответ другой: я не "большинство"!
Мне пришлось упереться рукой в стену, чтобы удержать равновесие.
- А если комплимент, то спасибо.
Коридор пульсировал. Студенты накатывались на меня, все 64, но я должен
учить только половину, именно тех, которых я не хотел учить. Ибо они -
извращенные и деформированные версии того, чем им следовало быть, и я не
могу их учить, потому что презираю их. За то, что они не такие, какими
следовало быть. За то, что они лишают меня внутреннего равновесия, тонкого
метафизического слуха, сопрягающего реальный мир с идеальным. И уводят от
числа Файгенбаума к своим версиям, в которых прекрасное вытесняется
буйством хаоса... Я тяжело оперся о стену, глотая воздух. Девушка
взглянула на меня, вскочила:
- Эй! Вы в порядке?
У нее было тощее костлявое лицо, слишком широкий рот - и тонкое личико
с розовыми благородными губами. Но в основном я видел глаза. Они смотрели
с вежливым участием, затем взгляд перешел на стену за моей спиной,
вернулся, и тогда по мне, подобно бензиновому пламени, прокатилась
судорога. Девушка протянула руку, чтобы поддержать меня, но взгляд ее
снова уперся во что-то там, позади - так всегда уходил и мой взгляд, если
только я не смотрел в зеркало. Ее неудержимо влекло к тому, чего я никогда