"Иван Краско, Анна Величко. Андрей Краско: непохожий на артиста, больше чем артист " - читать интересную книгу автора

естественно. Но отношения "отец и сын" всегда были корректными. С твоей
стороны - как элемент уважения и профессионального, и человеческого.
Мы держались друг с другом на равных. Я мог сделать тебе замечание,
скажем, по поводу твоего спектакля "Мужчины на час". Оба мы понимали, что
нужны деньги, что зрителям почему-то нравятся именно такие спектакли... Но я
знал, что в театре ты можешь гораздо большее! К примеру, твоя роль Венечки в
спектакле "Москва - Петушки" или главная роль в "Смерти Тарелкина".
"Тарелкина" поставил прекрасный режиссер Юра Бутусов, который и собрал самых
популярных актеров. Миша Пореченков, Костя Хабенский, Андрей Краско - это
же, как говорится, "убойная команда". Но и ты не отставал, ты тоже иногда
делал мне замечания. Помнишь, ты посмотрел спектакль "Заноза" по Франсуазе
Саган в театре "Приют комедианта" и вдруг сказал мне: "Папа, а чего ты под
партнеров подстраиваешься?" - "В смысле?" Ты пояснил: "Поскольку автор -
француженка, пьесу вы пытаетесь играть по-французски (а американскую якобы
нужно играть по-американски и т. д.), будто вы не русские артисты. Иди от
себя - ты интереснее этого твоего Люсьена". И хотел бы я этого или нет,
перемены налицо - мне даже интереснее стал этот спектакль, а роль - явно
убедительнее.
У нас с тобой было нормальное взаимообогащение, Андрюша. Мы постоянно
чему-то друг у друга учились. Вспомнить хотя бы ту хмельную сцену в
"Блокпосте".
Фильм был только что снят, и режиссер Саша Рогожкин пригласил меня на
просмотр. Картина мне понравилась. Я только сказал: "Андрюш, а пьяного-то ты
так и не сыграл. Ведь в той сцене твой персонаж буквально "надирается". Ты
смутился, а я тебя успокоил: "Пьяного сыграть непросто... Но ты не
расстраивайся!"
Через год в Доме кино, когда фильм вышел уже официально, я посмотрел
его повторно и произнес: "Андрюха! Я должен перед тобой извиниться". - "А
что случилось?" - "Да ты был прав, сынок. Вас предал генерал (его играл Леша
Булдаков), и ты пьешь, но водка тебя не берет. Очень правильно ты сыграл!" -
"Да иди ты, - удивился ты и добавил: - А я об этом даже не думал". -
"Видишь, я заставил тебя расстроиться тогда, год назад, а получилось, что ты
все верно сыграл. Но и я только сейчас это понял". То есть ты, сынок,
интуитивно чувствовал, как нужно сыграть. Саша Рогожкин по этому поводу
сказал: "А я очень доволен работой Андрея. Мне и не нужно было, чтобы он
играл невменяемого пьяного".
Похожая история, сынок, как ты помнишь, случилась у меня с Александром
Володиным. Я назвал это "пружиной". Мы часто обсуждали с тобой эту историю.
Володин завел во мне "пружину". Когда я собирался уходить из БДТ, он
спросил: "Ваня, говорят, ты собираешься уходить из театра? А куда?" - "Да не
знаю, никуда я не готовлюсь". - "Но куда-то ведь хочется?" - "Да хотелось бы
в "Современник". - "Да? Так там же у меня все друзья. Давай я тебе протекцию
составлю. Там же тебе конкурировать не с кем".
И он это как-то так сказал, что, мне показалось, имел в виду следующее:
взять-то меня возьмут, но... Я покраснел, а Володин, видимо, списал это на
мою стеснительность. А на самом деле я в это время разозлился до
необычайности: "Ах вот ты как, гениальный драматург, про меня мыслишь -
думаешь, я бездарный артист? Ну уж нет! Я докажу, что чего-то стою!" Года за
два до его смерти я открыл ему эту тайну. (Мы, кстати, Андрюша, ехали тогда
в твоей машине - ты вез нас на могилку к Паше Луспекаеву.)