"Сергей Кравченко. Яйцо птицы Сирин" - читать интересную книгу автора

Если отцы святые прочтут, паче чаянья, эти строки, надеюсь, они не
очень-то обидятся на меня. Ведь не может Бог быть православным, а Бес при
нем, наоборот, католическим? Должна соблюдаться диалектическая пара? Наши
бесы честно выслужили себе место в российской соборности. Можно сказать, они
вынесли на своих щетинистых плечах все наши колымские плевки и
надругательства, таскали для нас каштаны из адского криворожского огня,
упирались рогом на безбожных бамовских новостройках, прочерчивали
остроносыми копытами генеральную линию, вытягивали по ней длинным хвостом
наш паровоз в направлении коммуны небесной и затыкали свиным рылом прорехи
нашей нравственности.
Таковыми патриотическими ликами наполнялись дни и ночи великого царя.
Бесов было двое. Бес Большой и Бес Мелкий. Далее мы будем иногда
прибегать к сокращениям ББ и МБ, чтобы не сбивать с ритма нашу прозу,
которая так же обязана подчиняться некоему размеру, как и поэзия.
Иван не сразу олицетворил, не враз опознал своих бесов. Поначалу
непонятно было, кто толкает его под локоть сбросить кошку с кремлевской
стены или громить с замоскворецким хулиганьем еврейские лавки в
Китай-городе. Думали, это - от избытка детской энергии. Когда ночной страх
ледяной вилкой ковырял детское сердечко Вани, и гусиная кожа до судорог
стягивала живот, считалось, что это нянька Аграфена виновата со своими
сказками.
Ну, и время тогда беспокойное было, могли бояре Ивана совсем извести.
Тоже было чего бояться и от чего чудить.
Но вот, наконец, венчаясь на царство в январе 1547 года, Иван
проговорил в Успенском соборе что-то об избавлении от лукавого и оставлении
нам грехов наших. Тут сразу и началось. Весной непонятно почему, но уж не по
Божьей воле! - оторвался в нижней звоннице Ивана Великого и лопнул от удара
большой кремлевский колокол. 21 июня загорелась вся Москва. И не лачуги
задымили убогие, не пьянь в кабаке коптилку сальную опрокинула, а вспыхнула
сама собой на глазах у богомольной публики маковка главного на Руси,
венчального Успенского собора. Запылало все вокруг. За огнем пришел бунт,
узналось о колдовстве, и толпа обступила пристанище царя-погорельца на
Воробьевых горах. Стали права качать, грубить, грозиться. Иван оцепенел.
Детский ужас восстал из небытия и заскреб когтями по стеклу его памяти.
Казалось, выхода нет. Сейчас эти черные, злобные люди поднимут парня на
вилы, порвут на куски.
И тут из приоткрытой двери дворцовой дачки вылез Мелкий Бес.
Пританцовывая, вышел на крыльцо, обозрел вопящую толпу и оборотил смешную,
усатую рожицу с розовым пятачком на Ивана. Бес, - всего-то в аршин
вышиной, - скрестил козлиные ножки с золочеными копытцами, и, опершись для
устойчивости на пружинистый хвост, открыл рот... И стало тихо! Нет, толпа не
перестала бесноваться, горластые мужики в первых рядах все так же злобно
разевали щербатые рты, цыганистый толстяк по-прежнему колотил обломком
бревна в перила. Но звука не было! Беззвучно сыпались из свинцовых
переплетов цветные сирийские стекла, безмолвно бурлило людское море, не
слышно было даже привычного шума деревьев.
- А ты их, Ваня, казнить не пробовал? - спросил с доброй улыбкой Мелкий
Бес. Так заботливый доктор спрашивает у испуганного ангиной больного о
действенности малинового варенья. - Вон, гляди-ка, цыган разыгрался! - вели
ребятам его приколоть. Да-да! Прямо сейчас!