"Сергей Кравченко. Яйцо птицы Сирин" - читать интересную книгу автора

смотрел вперед. И пока боярин Василий готовил экспедицию, подыскивал
переводчика, выбирал корабли, Грозный ушел с отборным опричным войском на
Новгород. Всю зиму в бывшем вольном городе шли массовые казни и погромы,
горели кварталы и улицы. Ну, и конфискации, конечно, свершались поголовные.
Перепелицын, занятый делами, к новгородскому геноциду оказался
непричастен, и остался как бы чист перед русским народом.
Задача Перепелицына была сложной. Следовало уговорить ногайских
ханчиков, если не присягнуть Иоанну Московскому, то хотя бы заключить
договор о ненападении и совместных действиях на южных подступах к Московии.
Конечно, иметь таковые заверения за телегу серебра и тканей получалось
легко, но надежны ли покупные слова?
С первым новгородским обозом прибыли в Москву телеги награбленного
злата-серебра. Из этих телег по государевой записке было отсыпано условное
число монет и отвешен вес ценной посуды. Василий все это упаковал, сложил на
корабли и убыл по первой воде, благо весна в том клятом году была ранняя. В
дороге Василий мучался поносом, геморроем и кровавыми соплями, но, как
оказалось, это были пустяки. Потому что, например, проплывая в конце марта
по самарскому Кольцу, и проскакивая среди льдин мимо Богдана-Ивана-Пана,
Василий еще не знал, что в этот день практически все боярство московское
сходилось под конвоем в кремлевские казематы. И мало кто оттуда потом пошел
по домам, а не на Красную площадь для последней демонстрации. Государю, вишь
ли, нашептал некто Большой и косматый, что бояре сплошь поражены грибком
государственной измены.
А 18 августа, когда Василий, облегчившись у ногаев от кровавого
серебра, всходил на борт своего флагмана и отчаливал обратно, и когда его
лодки загружались под завязку всяким неучтенным добром, а послы ногайские
усаживались в особое судно для официального дружественного визита к
северному царю, сам этот царь моржовый пребывал в холерической лихорадке.
Глаза его страдали особым дальтонизмом, - они видели все только
кроваво-красным на черно-закопченом. Дыхание Грозного было судорожным, а
сердцебиение - неопределенным. Поэтому бояре московские, - виновники этих
хворей восходили на дощатые помосты и каменные ринги. Неучтенное их добро
свозилось в Кремль. А сами они усаживались на кол, в котел, на колени перед
плахой. Так что, Василий удачно из Москвы отлучился!
Удачно, да не совсем.
Переговоры его прошли успешно, помог военный случай. Оказалось, что,
пока весной Препелицын толкался среди льдин в устье Оки, донские казаки
напали на ногайскую столицу Сарайчик и "не токмо людей живых секли, но и
мертвых из земли вырывали и гробы их разоряли". Теперь от такой напасти
ногаи готовы были хоть в холопы к царю записаться.
Но на обратном пути безнаказанно проскочить Самару Перепелицыну не
удалось. Пан увязался в кильватер и с одного залпа утопил плоскодонку
хвостового конвоя. И пока внимание убегавших было направлено назад - на
Пана, Иван Кольцо спокойно поджидал гостей прямо на середине реки, выстроив
восемь чаек в линию - носовыми пищалями по течению. Иван так нагло выехал,
потому что посольство Перепелицына еще с весны было посчитано и
запланировано, а увеличения конвойных войск в караване не наблюдалось.
Стрелять и рубить Ивану почти не пришлось. Заартачились только ногайские
лучники. Их перестреляли из пищалей. Остальных уговорили сдаваться добрым
словом да ласковой улыбкой. Обычно при речных стычках в живых никто из