"Сергей Кравченко. Книжное дело " - читать интересную книгу автора

прошлого лета. Впрочем, об этом чине во дворце почти никто не знал. Не знали
и о самой библиотеке, так что Федору гордиться было нечем. Вот он и не
заносился.
Библиотека находилась в многолетнем забвении в тайной палате "под
двойными сводами". Так старые люди называли помещения кремлевской стены. У
двойных кирпичных сводов - собственно книгохранилища и стеновых перекрытий -
имелось важное достоинство - пожаростойкость. За последние 100 лет Москва
несколько раз сгорала полностью, в Кремле не оставалось ничего деревянного,
тем более, бумажного, а библиотека каждый раз была спасаема Богом и
многослойным кирпичом. Ученый монах прошлого княжения Максим Грек как увидел
в 1519 году ее сокровища, так чуть не помер от изумления: "Такого книжного
богатства нет ни в Греции, ни в Италии!". Максим взахлеб рассказывал о
сундуках с тысячей книг, о пергаментах в золотых переплетах. У беспокойного
Грека уже и руки тряслись, - так хотелось добраться до императорского
наследия. Он впал в непозволительное вольнодумие. Стал приставать с идеей
правки московского служебного канона, вообще всех правил церковного бытия.
Пришлось его загнать куда подальше - в монастырские покои. Но и тут беда! В
Иосифовом Волоцком монастыре, куда поначалу пристроили Грека, оказалось 1150
книг, из них 15 печатных! Перегнали Грека через реку Волгу - под Тверь. Тут
получше было - всего 50 рукописных книг строгого содержания.
Вот какая страшная зараза - книги! От них одни напасти - разрушение
личности, погибель души, смерть и разорение.
Но книги - только оружие. Мы же не перестаем ковать мечи и копья,
оттого, что они опасны? Нужно просто присматривать за острыми предметами, не
давать их в руки детям и простолюдинам.
Библиотеку заперли на несколько десятилетий. И правильно сделали, ибо
Великокняжеское собрание сочинений, это вам не монастырский постный набор.
Эти книжки свезены со всего света, особенно много их прибыло из
Константинополя после сдачи православной столицы в лапы басурман. Библиотеку
хранили как символ павшей Империи. Это было похоже на сбережение старых
дедовских безделушек - пользоваться нельзя, а выбросить жалко.
Но книга - не безделица. У нее есть возраст, но нет старости, есть
ветхость, но нет смерти. Просвещенный государь Иван Васильевич понимал это и
приоткрыл книжные покои для раба своего Федора.
И Федя заболел книгами. Что-то неуловимое исходило из нагромождения
чужих знаний. Казалось, еще чуть-чуть повозишься с томами и свитками, и на
тебя снизойдет великое откровение. Все станет понятным и простым. И ты
усмехнешься: "Как я не додумался до этого раньше?".
Иван Васильевич надеялся, что именно здесь, в словесных запасниках
Византии хранится жизненная сила тысячелетней Империи. Должна она где-то
остаться? Не могли бесследно исчезнуть великие труды сотен поколений
талантливых людей - искусных мастеров, знаменитых полководцев,
путешественников, философов. Царю Библиотека представлялась зернохранилищем.
Пусть сгорела земля, взрастившая эти зерна, иссякли реки, питавшие нивы,
истлели пахари и жнецы, но семена-то живы? Вот - новая земля, она вырастит,
напоит и накормит их. А вот - новые люди. Они пока не столь искусны и
сведущи, зато - чисты в своем невежестве, легки на подъем, наполнены детским
любопытством.
Короче, в книжной премудрости Иван искал рецепт своего собственного
имперского строительства, ибо пример Византии для Руси был не просто