"Петр Краснов. Степь (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Первые два дня он провел у Сархаладыка Камрадова. Богатый калмык
расставил для него свою лучшую кибитку, с печкой и широкою кроватью с
пружинным матрацом, поил его чудным кумысом и давал удивительное кислое
молоко. Он зарезал для него самого жирного барашка и часами сидел в пестром,
на беличьем меху халате у Семена Даниловича, смотрел на него косыми глазами
и говорил короткими, продуманными фразами, которые резали истерзанное сердце
Тополькова.
Обед окончен. Выполосканы в медном тазу жирные руки - ели руками,
обтерты чистым полотенцем, и гость и хозяин сидят на пестром ковре на
маленьких скамеечках перед невысоким столом, накрытым чистою, пестрою в
узорах скатертью. В круглых, толстого фарфора чашках подан чай, из уважения
к гостю не калмыцкий, сваренный с бараньим салом, а русский, и к нему старые
леденцы и изюм.
- Ах, что делается, что делается на белом свете, - вздыхая говорит
Сархаладык Костинович.
Семен Данилович смотрит на его большое круглое, как луна в полнолуние,
лицо, на котором узкие блестят глазки, под черными бровями и большой рот
кривится в презрительную усмешку и ему больно, что калмык смеет презирать
русский народ и казаков. Смеет их, владык и завоевателей степи, осуждать.
- Сын у меня, еще племянник, еще жены брат, еще второй жены племянник и
два, так себе, работника, не родня, - загибая толстые пальцы, украшенные
перстнями, говорит Камрадов, - шесть человек в калмыцкий полк пошли на
защиту Атамана и круга. Как не пойти! Ведь сами выбирали, свой атаман ведь.
По закону! Так я говорю или нет?
Но молчит Семен Данилович.
- Теперь говорят - Они изменники. Атаман, говорят, узурпатор, - и слова
такого не слыхал, а они, те новые, настоящая власть. Скажи пожалуйста, где
правда? Почему тот, кого все войско избрало, - изменник и у-зур-патор, а те,
что сами пришли названные и непрошенные, не изменники? Кто же это пойдет?
Но нет ответа у Семена Даниловича, и он тихо, как бы в раздумьи,
произносит:
- Сдурел народ.
- Сдурел народ, - повторяет Камрадов, и презрение еще ярче видно на его
лице, - сдурел... Нет! Трус, подлец народ стал, оттого и вся эта история.
Намедни приезжают ко мне два казака с хутора. Спрашиваю их, ну, как
порешили, за кого идете? А они мне отвечают - да мы-де пойдем за того, кто
силу возьмет. Большевики, так большевики, а не они, так монарх, пускай хоть
сам Вильгельм приходит, нам это все единственно. Вот какой народ стал... Без
Бога!
- Да, Бога забыли. Теперь молодой-то казак иной - и креста не носит и в
церковь заглянуть стыдится...
- Ага, вот. Вы над нашей верой смеялись. Хурул, мол, - пустяки, наши
гелюны и манжики вам как на театре казались, а мы своего бога не забыли. И
теперь, скажи, где правда? Куда моим-то шести идти? За кого? Тоже искать,
кто сильнее будет? Ах, как в степи живу, никогда того в степи не было, и не
перенесет этого степь! (Хурул - калмыцкий буддийский храм. Манжик -
священнослужитель, соответствующий православному дьякону, гелюн - буддийский
священник.)
- Как не перенесет степь? - спросил Семен Данилович.
- Ты не знаешь степи, - важно сказал Камрадов, - ты сорок лет жил в