"Петр Краснов. Степь (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Но старая бодрость степного волка проснулась в Семене Даниловиче и
быстро, уверенными движениями, несмотря на темноту оделся он, натянул
дорожные сапоги, положил револьвер в карман, запрятал на грудь деньги и
сказал Ашаке: "Ну, идем!.."
Холодный ветер и дождь охватили их за стенами дома. В сумраке ночи,
сквозь полосы дождя желтыми квадратами светились окна хаты для приезжающих,
где помещался комитет" и избы, где жили рабочие. При свете этих окон были
видны силуэты повозок и лошадей, стоявших на дворе. И сквозь ветер и бурю
слышно было горготание толпы у домов - грр... грр... грр...
- Иди, бачка, за мною, - сказал Ашака и пошел впереди Тополькова.
Как вор крался старый хозяин вдоль сада, укрываясь тыном, потом
спустился к пруду и шел за калмыком под ветлами вдоль гребли, над самой
водой.
- Осторожно, бачка, не оборвись" - шепнул ему калмык. - На мосту у них
сторож был.
Они прошли мимо моста, взобрались на плотину по топкому и скользкому
чернозему и уже смело зашагали по степи к двум темным силуэтам поседланных
лошадей.
Их держала молодая калмычка, дочь Ашаки.
Тихо, ловким, привычным движением степного наездника поднялся Семен
Данилович на стремя и мягко опустился в подушку седла.
- Готово? - раздался тихий голос Ашаки.
- Готово, - ответил Семен Данилович.
- Ну, айда за мной...
Темная степь поглотила их в своих холодных и мокрых объятиях и окутала
порывами злобного ветра...


6

Эти дни скитаний Семен Данилович провел в каком-то отупении. Это не
была та свободная жизнь, которую он так ценил и так любил. Оторванный от
родного гнезда, он, привыкший иметь все "свое", жил чужим и по чужим людям.
И это еще было бы полбеды, его отлично принимали калмыки, как дорогого
гостя, холили, угощали, но только он оживется день-два, как ему приходилось
уезжать и искать нового пристанища, другого гостеприимного хозяина. За то,
что он помогал лошадьми и хлебом выборному войском атаману, его объявили
"вне закона". Хуторяне знали, что он увез с собою деньги, и за ним
охотились, как за богатой добычей, забрать которую можно совершенно
безнаказанно. По степи бродили шайки советских дружин и вольных охотников за
черепами, избивавших отставших "кадетов", "капиталистов", "помещиков" и
просто "буржуев", и тихая задонская степь уподобилась прериям Америки,
времен ее завоевания.
Но - тянуло и, ах, как тянуло к себе, на зимовник, где осталось с
лишком сорок лет упорного труда и где любовью билось к лошадям все эти сорок
лет его, не знавшее другой любви сердце. Посмотреть - уцелели ли жеребцы,
узнать, пощадили ли жеребых маток и годовиков, осталось ли хотя что-либо от
бившей жизнью, как горный ключ, его экономии, где каждый гвоздь, каждая
машина, каждый амбар годами обдумался и создавался при непосредственном его
участии.