"Петр Краснов. Степь (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Хорошо-то оно хорошо, - серьезно проговорил Семен Данилович, - но
ведь вы, вероятно, знаете, что это земля войсковая и арендована мною для
нужд государства, что, значит, и земля не моя, и лошади не мои, а
государственные.
Тупое, равнодушное выражение разлилось по лицам комитетских, и Семен
Данилович почувствовал, что его слова не дошли до них, что им хотя кол на
голове теши, а что они постановили,
так и будет, а постановили они, конечно, и землю и имущество поделить.
- Это нам неизвестно, товарищ, - сказал чернобровый. - Какие такие
государственные земли и лошади государственные, нам непонятно. Теперича все
народное и народ - владелец всему.
- Но ведь народ как коллективное целое, а не как граждане хутора
Разгульного или Забалочного, ведь это же понимать надо, - начал было
говорить Семен Данилович, но городской перебил его:
- Товарищ, вы нас не учите. Мы сами отлично понимаем, что надо делать.
Довольно мы вами учены-то были.
Вы лучше вот что, покажите, где нам поместиться, мы стеснять вас не
желаем.
- А помещайтесь, где хотите, - раздражительно сказал Семен Данилович и
ушел с крыльца в комнаты.
Точно широкая и высокая, толстая непроницаемая каменная стена стала
между ним и населением ближайших хуторов. Он многих там знал, в особенности
стариков, и его знали. И никто из этих знакомых степенных казаков или
крестьян не приехал к нему. Сколько раз выручал он их! То лошадь даст для
сына, идущего на службу, то семенами ссудит, то сена весною уступит. Куда
они попрятались, эти всеми уважаемые седобородые старики, домовитые, богатые
и разумные, с которыми так приятно было поговорить о делах? Приехала зеленая
молодежь. "Хронтовики", как называли в степи казаков, прибывших из
действующей армии. Говорить о таком важном хозяйском деле приехали люди, не
знающие хозяйства. Тот, молодой I и самый дерзкий, конечно, никогда не
пахал. Вершить судьбы искони казачьей степи, казаками завоеванной и кровью
казачьей политой, прибыли солдаты и немцы. Особенно эти немцы возмутили
Семена Даниловича. Им-то что до казачьей степи и до русской кавалерии и ее
ремонтов!
Старик сидел на мягком кресле под портретами лошадей, былой и настоящей
славы зимовника и чувствовал, что его значение, его влияние, тот почет,
которым он всегда был окружен в степи, исчезли. Что из нужного и уважаемого
в степи человека, из гордого хозяина степи он вдруг стал никто. Лишний,
вредный человек-Буржуй...
Горькая усмешка скривила его губы. В голове проносились картины
прошлого. Вставанье с солнцем летом и поездки в степь на работы. Он молодой,
тридцатилетний хозяин, босой, в рубахе, с косою, становится последним в
линии наемных косарей. И уж косил он лучше всех, по-хозяйски. И косит и
косит он, от зари до зари, не зная усталости... Буржуй!..
Сгущались сумерки. Невидными стали изображенные на фотографиях лошади,
темнота вползла в углы и тянулась с потолка. По соседству, в столовой,
гремела чашками Савельевна, собирая пятичасовой чай, а Семен Данилович все
сидел в мягком кресле и кривая усмешка бороздила его щеки...
Вся жизнь в этом доме, своими руками построенном. Тополя, что стеною
окружают загородку сада, он сам выписывал, сам садил, роя для них лунки. И