"Петр Краснов. Ротный командир Кольдевин" - читать интересную книгу автора

кожи ранцы с укрученными шинелями, с манерками сзади и точно слышали их
запах махорки, кожи и дегтя - запах Русского солдата. Мы видели, как
нагнулись они, и пошли туда, где рвались черным дымом, взлетая к небу,
гранаты, как бегом рассыпались в цепи и залегли.
Мы видели денщика Павлушку, в потертом заляпанном глинистой грязью
мундире; как с кожаной папиросницей и флягой с водой он шел разыскивать
своего ротного командира, потому что он знал, что "его высокоблагородие
смерть как курить хочет, и как же ему там, в самом пекле, без курева".
И он шел мимо залегших в узкой балке с оплывшими краями резервов, где
чуть блистало золотым орлом знамя, и где свистели и чмокали пули и откуда
ему кричали, чтобы он не шел дальше.
- Не ходи, дурной... Убьет ведь...
А он шел какой-то раскорякой и отвечал, отмахиваясь от пуль как от
пчел:
- Меня не тронет. Я ведь не для бою... Я папиросы его высоко!
благородию... Им, поди, курить теперь самая охота, а они без папирос...
Нельзя так. Это мой долг ему теперь услужить...
И мы все, затаив дыхание, своими детскими душами неслись 31 ним, за
шалым, оголтелым, но таким несказанно милым и дорогим лейб-егерем Павлушкой.
Он уже видел многих мертвецов, он встретил раненых и не смутился. Шел
просто, - "меня не тронет... Я ведь не для боя..."
Захватывал рассказ.
В наскоро сделанном окопе, под самым чуркой - вон их фески малиновые
видать - Павлушка нашел своего смертельно раненного ротного.
- Павлушка... с папиросами... вот спасибо, дорогой... Перед смертью...
Одну выкурить.
- Зачем, ваше высокоблагородие... Зачем помирать... Мы вас вынесем...
И мы слушали, как Павлушка с горнистом несли под пулями своего
умиравшего ротного. Павлушку ранило в плечо.
- Ничего... Только бы донести... Это пройдет. Ротного бы спасти. Еще
одна пуля хватила под сердце... Но близок был перевязочный пункт, где рядом
легли, чтобы и в братской могиле рядом лечь, и ротный, и его верный денщик
Павлушка...
Барабанная дробь в дверях сборного зала, треск распахиваемых дверей,
стук винтовок, что ставил седьмой класс в пирамиды, - оторвал нас от
рассказов Кольдевина.
В эти "пустые" часы незаметно и глубоко накладывал в наши сердца наш
старый ротный командир ту чистую, жертвенную любовь к солдату, что пронесли
через всю жизнь, многие через три войны, через много испытаний и искушений
до самой революции.
Рассказы Кольдевина были об армии, на чьих знаменах многовековою славою
горели слова "за Веру, Царя и Отечество". Он говорил нам о людях, кто "веру
и верность" почитал выше жизни. Он рассказывал нам о великой России и ее
победоносной армии. И все мы, двадцать три его слушателя, запоминали их и
несли как некий светоч через всю жизнь. Многие уже унесли и в могилу.
Донесем и мы, оставшиеся, до могилы, как нетленную святыню чести, долга
и доблести.

"Кадет ". Издание Союза Российских кадетских корпусов.
Париж (Франция). " 3, ноябрь 1928 - апрель 1929 гг.[1]