"Петр Краснов. Ротный командир Кольдевин" - читать интересную книгу автора

Меня сегодня... наверно.
И тяжело вздохнул.
По залу легкий звон прибитых к каблукам маленьких сапог шпор... Ротный
командир... Кольдевин...
Он вошел спокойно и уверенно в затихший и вытянувшийся у своих мест
класс. Он выслушал внимательно рапорт и подошел к полированному столу.
- Садитесь, господа.
С легким шорохом двадцать три мальчика уселись за парты. В полную
тишину доносится в открытую дверь барабанный беглый бой и шарканье носков по
асфальту. Из соседнего класса слышно, как, совсем запутавшись, тот же
звонкий голос что-то отрывочно выкрикивает... Верная единица...
У Николая Федоровича Кольдевина седеющая черная борода небольшой
лопатой, редеющие волосы с небольшим "коком" над виском "на пробор", нос
картошкой и загорелое лицо. Голос с приятной хрипотцой. Он в длиннополом
сюртуке и, как всегда, при шашке. На груди, в петлице Владимир с мечами.
Этот Владимир с мечами - его обаяние над нами. Его слава. Он
лейб-егерь, участник русско-турецкой войны. Сражался под Горным Дубняком...
- Михаила Александровича Андриянова не будет. Он нездоров, - говорит
Кольдевин. - Сидите смирно. Занимайтесь своими делами.
Все так просто, верно и естественно, но у него, в его мягкой хрипотце,
с его Владимиром это выходит значительно и нужно.
Романченко тихо прячет разобранную флейту в мягкий футляр. Гладков и
Лен - перестают ставить кресты и ноли. Лорберг давно запрятал в самую
глубину ранца свой роман. В классе стынет тишина.
Все ждут... хотят... и не смеют.
Термен - он самый смелый в этих делах - встает и, заикаясь и бурея от
краски, говорит:
- Господин полковник... Расскажите нам... о войне... о Русском
солдате...
У Кольдевина усталое лицо и усталые серые немолодые глаза. Он смотрит
молча на нас. Не отвечает Термену, и тот садится за парту с виноватым видом.
Чуть звякнула на ноге шпора под столом. Дежурный прокрался на носках к
двери и притворил ее неслышно. Глухо доносится барабанный бой. Не слышно
голосов у соседей. Приятный с хрипотцой голос начинает медленно, сначала
несвязно рассказ о еще недавнем прошлом. Еще десять лет не прошло. Трудно
передать все то, что нам в такие часы рассказывал наш ротный командир
Кольдевин. Мы читали уже Гаршина "Четыре дня" и "Записки рядового Иванова",
мы зачитывались "Войной и миром", читали Немировича-Данченко и Карамзина. Мы
уже знали Русского солдата по Платону Каратаеву и восхищались Русским
офицером Николаем Ростовым, Васькой Денисовым и холодным партизаном
Долоховым. У каждого были свои герои, каждый мечтал кому-нибудь из них
подражать. Уже были среди нас Печорины.
В эти часы пустых уроков, когда не было преподавателя - мы видели нечто
такое близкое, точно мы сами гам были, где лопались гранаты, и на белом коне
скакал наш кумир Михаил Дмитриевич Скобелев.
Точно постепенно раздвигались стены класса, солнце оставалось, но уже
светило оно не с бледного неба, над Итальянской улицей, а с глубокого
голубого неба лило скупые осенние лучи на томную потоптанную траву, на грязь
дорог, на медные тела орудий и зеленые лафеты.
Мы видели, как строились лейб-егеря. Мы видели их рыжеватые телячьей