"Петр Краснов. От Двуглавого Орла к красному знамени. Кн. 2" - читать интересную книгу автора

- Нет. Ни к чему, - отвечал Козлов. - Даром тратишь патроны. И они не
стреляют. Тут ведь немцы, а не австрийцы. Другой раз два-три дня такая
тишина стоит, что можно подумать, что они ушли.
- Что видал? - спросил Саблин часового.
- Тихо, - отвечал тот. - А вч?ра ночью музыка у него играла, чудно.
Темно все, зги не видать. И музыка играет, печально так. Праздник, что ли,
какой у него.
- А кто командует ротой? - спросил, спускаясь с банкета, Саблин.
- Капитан Верцинский, - отвечал Козлов.
Саблину показалось, что он где-то слышал эту фамилию.
- Что за человек?
- Он сумасшедший, ваше превосходительство, - отвечал Козлов.
- Как же вы держите такого?
- Тут такие обстоятельства, что он нам еще и нужен. Когда N-ский корпус
брал эти укрепления у австрийцев, на этом самом форту произошла не совсем
обычная даже и на войне драма. В блиндаже ротного командира роскошно, кстати
сказать, обставленном, было найдено два трупа. На широкой, пружинной
кровати, принесенной из господского дома, среди обстановки изящной спальни,
лежал молодой венгерский офицер и рядом с ним молодая женщина. По обстановке
можно было догадаться, что офицер застрелил женщину, а потом застрелился
сам. Кровь и мозги из раздробленных черепов забрызгали стены, обшитые
досками. На войне не привыкать к трупам. Часто приходится сутками лежать
среди убитых, и солдат наш не брезглив к ним, но почему-то эти произвели
особенно тяжелое впечатление и создалась легенда, что ночью в окопе слышны
стоны, что пытались соскоблить кровь с досок, а она снова проступала еще
более яркими пятнами, что снимали со стены ее портрет, а он появлялся снова,
что ночью кто-то ходит по блиндажу. Словом - бесовское место. Никто не
соглашался жить в блиндаже, несмотря на всю роскошь его обстановки. Блиндажа
чурались и на самом форту создалось тревожное настроение. Спереди
неприятель, а сзади бесовские силы - согласитесь, что уверенности в том, что
при таких условиях удержать форт у полкового командира быть не могло. Вот
тут мне Верцинский и пригодился. Он ни в Бога, ни в черта не верит,
завалился на этой самой кровати, накрылся одеялом с пятнами крови и хоть бы
что. А солдат это ободрило. Он георгиевский кавалер, хотя и говорит, что по
недоразумению, ну да кто его знает. Говорят, у Костюхновки прорыв позиции
сделала этою весною его рота - ну, значит, ему и книги в руки. Роту его
держит в полном порядке подпоручик Ермолов, дивный юноша.
- Интересный, должно быть, тип - ваш Верцинский, - сказал Саблин.
- А вот мы и у него.
Окоп четырьмя ступенями спускался вниз на площадку, обращенную к
неприятелю. На ней, как колонны, стояли большие бревна, подпиравшие тяжелый
потолок из накатника, накрытого на сажень землею и бревнами. В глубине
навеса виднелась дверь и два окна. В окно мерцал красный огонек свечи.
Саблин открыл дверь, и не совсем обычное на войне зрелище представилось ему.


VI

Комната, в которую вошел Саблин, походила более на пещеру, нежели на
комнату. Вышиною около четырех аршин она имела приблизительно столько же в