"Петр Краснов. От Двуглавого Орла к красному знамени. Кн. 1" - читать интересную книгу автора

очистить и приготовить пищу. Он выкопает землянку, построит жилище, найдет
топливо - он проживет. Это та страшная рабочая сила, которая кирпич за
кирпичом терпеливо складывала храмы и дворцы, которая укладывала рельсы, из
полос железа и стали ковала паровозы, которая пахала, сеяла, молотила,
молола, пекла, которая кормила и согревала весь мир...
Найдется ли она, или Павлик, или Ника, или вот хотя бы этот господин с
благородной осанкой старого военного и маленькими породистыми руками, если
их лишить всякой помощи со стороны?" Оля вспомнила, как Ника, убив зайца на
охоте, нес его к кухарке, так как ни выпотрошить, ни ободрать его он уже не
мог и не умел... "Сможет Ника построить дом, приготовить пряжу, ткать
материю и сшить себе платье?"
Она рассмеялась в душе от этой мысли. "Ни он, ни она, ни этот важный
господин, что так умно смотрит вдаль печальными серыми глазами, не могут и
не знают ничего. Они - паразиты в этом мире. Они - буржуи. И все то, что
работает и может жить самостоятельно, не прибегая к посторонней помощи,
ненавидит их за это и считает их эксплуататорами, считает кровопийцами. Надо
стать как они. Надо опроститься - самой убирать свою постель, стирать белье,
смотреть за полем, огородом и скотиной, готовить обед, обшивать себя и тех,
кто работает в поле, работать целый день не покладая рук, как то делают
крестьянки. Господи! да и дня тогда не хватит. А когда же читать, изучать
языки, когда же думать, гулять, любоваться красотой Божьего мира и
претворять эту красоту в песни, стихи, думы, музыку, краски картин и линии
статуй и зданий? Когда же изучать и отыскивать божество и повиноваться его
законам? Тогда, значит, весь мир должен пасть до уровня этих людей и
обратиться только в одну притупляющую работу для добычи себе пищи - ни
поэзии, ни искусства, ни религии, ни красоты... Красоты мира не будет..."
Оля смотрела на лица злобного солдата и того рослого парня, который
хвастался тем, что заколол штыком городового. Их лица были красивы, но и
топорно грубы. Они гармонировали с грубыми солдатскими шинелями, но
представила их у себя в гостиной, в офицерском платье или в изящном штатском
костюме и почувствовала, что это невозможно. Картинами каменного века,
первобытными людьми веяло от этих резких очертаний лиц, от больших челюстей,
здоровых крупных зубов, черепов, нависших прочной лобной костью над глазными
впадинами, и густых жестких волос. Жизнь и тела их приспособила для работы,
для тяжелого физического труда.
Ей вспомнилась одна сцена из ее раннего детства. Оле четыре года.
Вырвавшись от няньки, она убежала на двор и уселась рядом с четырехлетней
малюткой, дочерью кухарки Катей. Кухарка на дворе рубила головы курам.
Положит бьющуюся курицу головой на ступени крыльца, вытянет ей шею и ударит
острой тяпкой. Куриная головка с алым гребешком и черными окаймленными
желтым глазами падает на песок, и несколько секунд мигают тускнеющие глаза.
А курица, пущенная кухаркой, вдруг вскакивает и бежит без головы по двору,
странно взмахивая крыльями. Из шеи течет кровь. Курица падает и затихает.
Катя в восторге хлопает в ладоши и радостно смеется. Она поднимает головки,
смотрит в их мигающие глаза. Ее пальцы в крови... Оле делается дурно, и со
страшным криком в нервном припадке она падает на песок. И долго потом ее
мучило воспоминание об этой резне кур... И сейчас ей тяжело... Кровь для них
одно - для нее и ей подобных совсем другое.
С каким восторгом рассказывал вот тот молодой солдат, как он штыком
заколол городового, и как у него кровь брызнула, как из свиньи. Сочувственно