"Петр Краснов. Доблестью побеждаю! " - читать интересную книгу автора

из-под отороченной мехом шапки. И соболь меха сливался с соболем бровей и
темным блеском молодых глаз. Сабля прыгала и моталась на золотом поясе и был
широк чеканный конец ее ножен.
Мелькнул всадник мимо Кости, сверкнул ему молодой безусой улыбкой, -
будто знакомый, будто сам Костя отразился в лихом строю Государева полка.
Больше тысячи коней!.. Больше тысячи всадников!.. Кони один резвее
другого, один краше, породнее, чем другой: арабской, персидской, татарской
породы. Рослые горбоносые дербеты калмыцких степей, легкие рязанские
аргамаки, кони, приведенные из далеких стран, из-за снеговых гор, от самой
Палестины... Мелкие, но крепкие приволжские бахматы... Серые, вороные,
рыжие, гнедые, караковые, пестрою тачною, легким проездом, коротким скоком
на месте, надвигались они - один порыв и стремление вперед. Кажется, попусти
их чуть-чуть, - и ринется полк и сметет сабельным боем всякого врага и
супостата.
- Эти поляка побьют! - сказал тот же голос позади Кости.
- Эва! Куда поляку супротив Государева полка устоять!
И когда влился в толпу длинной, на сотни шагов волной Государев полк,
народ не выдержал, и громкое, ликующее, захватывающее "Ура!" вылилось из
народной груди.
- Ура! Ура-ра-ра...Ур-ра... а... а... а!.. - вопила вся площадь.
Испуганные лошади кидались, но сдерживаемые всадниками взвивались на
дыбы, прядали, бочили, и еще пестрей, еще красивей и грозней была
проносящаяся широким проездом громада нарядных всадников. Где-то далеко
впереди бил тяжелый барабан старшего литаврщика: бумм... бумм... Ему
вторили, рассыпаясь дробью, малые литавры и рвали небо медные звуки веселых
труб. Проходил Государев полк...
- Сказывают, у Патриаршего двора Царь с Царицей да с Иосафом Патриархом
полки смотрят, - сказал неподалеку кто-то в толпе. Дрогнуло Костино сердце.
Царь... Царица... Патриарх... Вот бы кого поглядеть!.. Вот бы перед кем
пройти самому на коне в Государевом полку. Вот бы кому сослужить службу,
подвигом потешить, победою порадовать! Постоять бы против турка аль против
шведа либо поляка!..
Стройная музыка, загремев, отвлекла Костины мысли. Волынщики,
литаврщики и трубачи играли ладную песню. Трубные звуки сливались с треском
литавров, словно одно было связано с другим. Синее с белым знамя, с вышитою
на нем шелками и золотом рукою с мечом, колыхалось над закованным в железо,
прямым и худощавым воином. Шел немецкий драгунский полк с большими
мушкетами. Весь ровный, на вороных гольштинских конях с большими, тяжелыми
головами, одинаково одетый в стальные шлемы, латы и тяжелые сапоги с
отворотами, он двигался по четыре в ряд, тесным строем, с ровными
промежутками между швадронов.
Длинный, худой полковник, с бледным неподвижным лицом, небольшими усами
и острою бородкою, сидел на вороной лошади, опустив ноги. Драгуны проезжали
молча и их лошади шли мерным шагом, не играя. Холодом железа и стали, веяло
от их блестяще-темных рядов. За драгунами тронулся иноземный полк гусарского
строя с огненным боем.
Бело-голубое знамя с изображением грифа высилось сзади волынщиков и
трубачей. Гусары были одеты пестро, но одинаково и ехали таким же ровным
строем по четыре, как и драгуны. Костя любовался ими, но почему-то холодно
было к ним его сердце и все хотелось ему думать о Государевом полку.