"Юзеф Крашевский. Осада Ченстохова (Библиотека исторической прозы) " - читать интересную книгу автора

для нападения неприятеля, которого удерживала только слава о его былом
могуществе. У Польши не было ни защитников, ни союзников, ни друзей, вся ее
надежда была на Бога.
Весть о нападении Карла-Густава сначала казалась неправдой, и казалось
невероятным, чтобы он отважился напасть на страну, население которой могло
встать, как один человек, на защиту родного очага. Сначала говорили: он не
перейдет Нотеца и Варты! Но Бог захотел покарать и орудием своей кары избрал
изменника.
Еще смеялись над шведами, когда подканцлер Радзеиовский готовил уже им
в Великой Польше торжественный прием. Как вдруг широко распространились
страх и молва о том, что Карл перешел Варту, а воевода калишский Грудзинский
и воевода познанский Опалинский присоединились к нему. Великополяки
отреклись от своего короля, широко отворили ворота пришельцам, протянув им
вооруженную руку.
Еще Польша не очнулась, пораженная нашествием шведов, когда они уже
овладели Познанью, Калишем, Косцяной, Крушвицей, Быдгощем и быстро
приближались к столице, к Варшаве. Измена великополяков была причиной всех
позднейших бедствий, так как она была дурным примером, так как говорила о
возможности того, о чем никто раньше, кроме Радзеновского, не думал - об
отречении от своего короля, нарушении присяги, добровольной покорности
бесправному пришельцу, не имевшему ничего общего с Польшей, явившемуся
завладеть ею.
Ян-Казимир, отчаявшись в силе королевства, сыны которого, даже не
пролив капли крови, сразу перешли на сторону врага, - с тяжелым сердцем, от
сознания своего бессилия, отступил к Кракову; но и здесь нечем было
защищаться. Мужество Стефана Чарнецкого и горсти его товарищей не могло
спасти столицу, и эта дорогая реликвия была обречена на разрушение. Из
Кракова изгнанник-король уехал в Спиж, а Краков еще защищался остатками
своих сил.
Последний союзник католической Польши, ее наемный друг, хан татарский,
который сегодня служил Хмельницкому, завтра гетманам, - видя разоренный
край, захваченные области, а короля в изгнании, - ушел в свои степи, ожидая,
на кого бы напасть, с кем воевать? Для него все неверные были одинаковы;
лучшим был тот, кто платил.
Трудно себе представить, каким ужасным было состояние страны в то
время; короля не было, не хватало защитников; всюду были предатели, всюду
появлялся неприятель, и растерзанное наследие Ягеллонов распадалось на
части. В Вильне правил Хованский, Краков осаждал шведский генерал
Виттемберг; в Варшаве губернаторствовал швед вместе с изменником; по
воеводствам день ото дня все чаще присягали Карлу-Густаву. Не было надежды,
не было спасения, и казалось, что последние минуты долгого беспечального
житья погребальным звоном проносились над головами людей, не знавших, к кому
склониться под защиту. Направление умов было таково, что исчезала последняя
надежда; бежали к изменникам, к неприятелям; остальные вздыхали и ждали
помощи... от татар. По рукам ходили какие-то письма, извещавшие об этих
союзниках, а тем временем город за городом, крепость за крепостью сдавались,
объятые ужасом, неприятелю.
На границах всюду кипели бои, или, вернее, совершались нападения на
беззащитных. Украина истекала кровью, Каменец был осажден Хмельницким,
русские города уже приготовили ключи для казацких гетманов; шляхта дрожала