"Юзеф Крашевский. Осада Ченстохова (Библиотека исторической прозы) " - читать интересную книгу автора

- Как так? Разве вы это допускали?
- Отчасти... Теперь ожидаю вождей и собираю воинов.
- Непонятная вещь, непонятная! - воскликнул пан Павел, всматриваясь в
Кордецкого. - Слушаю вас и едва верю ушам своим. Но спорить было бы
напрасно...
- Совершенно напрасно! - прервал его с достоинством Кордецкий.
- Да будет в таком случае воля Божья!
- Да будет воля Божья! - повторил со вздохом пан Богданский.
- А я, отец приор, - заговорил с широкой, добродушной улыбкой
Жегоцкий, - прихожу с двумя здоровыми руками и приношу вам мою верную
службу; ручаюсь, что даром не буду есть монастырского хлеба.
- Просим к нам и благодарим, а Бог вас наградит за это.
- Мы, пан Стефан, - тихонько шепнул старый Богданский Яцковскому, -
сейчас же, после службы, улизнем отсюда, мне так сдается.
- Согласен с тобой, сосед, нечего тут долго болтаться; не то нас
захватит швед и заставит носить ядра и мушкеты.
- По крайней мере, дома безопаснее!


IV

Как монахи в definitorium[2] собираются и что там решают вместе с
приором
Третьего ноября, перед полночной молитвой, все монахи собрались,
созванные приором в большой зале, называемой definitorium. Никто из братии
не знал, зачем их позвали; однако все с одинаковой покорностью поспешили
молча и заняли свои места. Несколько подсвечников с желтыми восковыми
свечами стояли посреди залы перед креслом, приготовленным для настоятеля;
напротив на стене висело огромное деревянное почерневшее Распятие, в ногах
которого белел череп и две скрещенные кости. Это не была работа резчика, а
взятые с кладбища пожелтелые останки. Под крестом в золоченой раме; темнел
ласковый лик Святой Заступницы монастыря. Направо и налево в темных
деревянных рамах висели большие изображения, терявшиеся в тени
малоосвещенной залы, изображения святых, монахов и королей. Казалось, и они
принадлежали к массе этого сборища монахов, сидевших чинно на дубовых
скамьях и так; неподвижно, как изваяния святых. Кое-где колеблющийся свет
падал на бледный лик паулина, и окруженное светлым кругом лицо его как бы
оживлялось. Глубокая тишина царила в зале, и только, иногда глубокий вздох
или стук костяных четок, шепот молитвы или отдельное слово, вырвавшееся из
уст, прерывали молчание. Монахи медленно собирались еще; старики шли с
палками в сопровождении новопостриженных; то и дело отворялись двери, и
какой-нибудь из монахов входил с обычным обращением и занимал свое место.
Приора и нескольких старших еще не было, а часы ожидания навели на
монахов размышление, тяжкие думы которого были видны на их лицах. Наконец
открылись двери, и ксендз Кордецкий вошел спокойными шагами, занял свое
место, поклонился Распятию и начал вместе с остальными молитву Святому Духу.
Слышен был стук падавших на колени, и тихий шепот, точно живительный
весенний дождь, зашумел по зале.
- Аминь! - Все встали, ксендз Августин Кордецкий еще минуту горячо
молился от всей души, со сложенными руками, сомкнутыми устами и глазами,