"Иосиф Игнатий Крашевский. Гетманские грехи" - читать интересную книгу автора

удовольствия.
Задав юноше еще несколько вопросов о Брюле, его сыновьях и о
различных особах, по своему положению стоявших близко ко двору и, наконец,
о французском министре-резиденте пане Дюране, о котором Тодя не мог
рассказать ему ничего нового, доктор пошел пить кофе и, заканчивая
разговор, заметил:
- Мы здесь, в Белостоке, поджидаем всех этих матадоров на св. Яна, в
том числе и французского резидента.
За кофе разговор шел о весне и о различных посторонних вещах, в
присутствии пани Беаты доктор не упоминал больше ни о Белостоке, ни о
придворных делах. Торопливо докончив свою чашку, Клемент взглянул на часы
и схватился за шляпу...
- Я не хочу закармливать больного лекарствами, - обратился он к
хозяйке. - Но если бы он, проснувшись, попросил лекарства, можно ему дать
вчерашний порошок. Самое главное, чтобы он ничем не волновался и не
утомлялся - пусть природа делает свое дело.
Все это не уменьшило беспокойство Беаты. Доктор, видимо, спешил
ехать, и она не смела задержать его; все трое вышли на крыльцо, и Тодя,
послушный желанию доктора, пошел проводить его до коляски. Здесь Клемент
завязал с ним живую беседу и так увлекся, что приказал кучеру ехать за
собой, а сам пошел пешком за ворота, непрерывно разговаривая с Тодей.
Мать осталась ждать сына на крыльце. Между тем доктор, пропустив
вперед коляску с кучером, замедлил шаги и, очутившись уже за воротами,
взял юношу за руку...
- Ну, милый мой пан Теодор, ты уже взрослый мужчина, и я должен
поговорить с тобою прямо, - сказал он изменившимся голосом. - Отец твой...
не переживет этой ночи; этот сон - последняя борьба жизни со смертью. Силы
уже истощились. Будь готов к тому, что тебя ожидает. Не показывай матери
своей тревоги, ты должен успокоить и подбодрить ее!
Приговор этот, произнесенный тоном лихорадочной решимости и видимо
стоивший больших усилий доброму французу, произвел на Тодю ошеломляющее
впечатление; он испуганно оглянулся назад в сторону матери, словно боялся,
не услышала ли она этих слов, или не догадалась ли о значении их
таинственного перешептывания.
- Будь мужествен, дорогой мой пан Теодор, будь мужествен, - все так
же торопливо говорил доктор Клемент. - От матери нельзя этого требовать,
но твой долг - овладеть своим горем и успокоить ее. Ты начинаешь жизнь в
тяжелых условиях, но что делать - никто не избавлен от страдания!
Теодор все еще молчал; тогда доктор заговорил менее решительным
тоном:
- Ты знаешь, что я всегда был и останусь верным другом вашего дома;
знаешь, что я высоко ценю все достоинства твоей матери и был бы рад
избавить ее от всяких, малейших даже неприятностей. Самая смерть эта будет
для нее страшным ударом... Я говорю с тобой, как друг; я знаю, что в доме
у вас нет сбережений, а смерть - дорогой гость... В первую минуту вам
будет трудно думать о деньгах, а на свете, к сожалению, приходится платить
за все! Вот тут у меня деньги, которые мне совершенно не нужны, но избави
тебя Бог сказать ей, что ты их взял у меня! Скажи, что хочешь, ну, хоть
то, что ты привез их с собой из Варшавы...
Говоря это, Клемент насильно всунул сверток золотых дукатов в руку