"Екатерина Красавина. Смерть под занавес " - читать интересную книгу автора

презентациям да тусовкам, выискивать сплетни, а потом делать из них
хлесткие статейки. Мы его не любили.
"Мы", очевидно, - подумала Катя, - неприкасаемые и старейшие".
- Вы не дадите мне телефон Юлии Мироновой? Может быть, мне удастся
поговорить с ней?
- Сейчас посмотрю. Юля, по-моему, переехала на другую квартиру. Да,
вот, возьмите, только не ссылайтесь на меня, актеры не любят, когда дают их
домашние телефоны. Если будете что-нибудь публиковать и цитировать меня, то
покажите предварительно материал. Желаю успеха.
Когда Катя бежала вниз по лестнице (лифт не работал), ей показалось,
что Ирина Генриховна несется за ней с журналами под мышкой с пожеланием
цитировать ее на каждой странице. "Ну и господа театральные критики, -
размышляла Катя, стоя посреди миниатюрного дворика в окружении деловито
копошащихся в песочнице детишек, - честолюбивы и самовлюбленны, как актеры,
а может быть, и больше. Критик - это актер в квадрате", - философски
заключила она.
После визита к Мануйлиной Катя решила пройтись по Арбату, благо он был
в десяти минутах ходьбы. Она вышла к ресторану "Прага" и медленно двинулась
вперед, увлекаемая пестрым людским потоком. "Странно, что такая яркая и
честолюбивая женщина, как Элла Гурдина, не особенно жаловала прессу. Ей
следовало бы поступить наоборот: окружить себя штатными перьями,
прославляющими каждый ее шаг, и спокойно почивать на лаврах. Но она как бы
отошла в тень и довольствовалась нечастыми публикациями. Что это -
удивительная скромность или?.. И все-таки один критик написал о ней нечто
не совсем лестное, за что и поплатился своим местом. Немудрено, что у
бедняги расшатались нервы и с ним произошел несчастный случай".
Вдоль Арбата нескончаемыми рядами тянулся импровизированный вернисаж.
Тут же молодые художники рисовали прохожих. Рядом красовались изображения
вечно сексуальной Мерилин Монро и разбитного парня Бельмондо. Светлые дома
резко контрастировали с синими и зелеными козырьками магазинов и кафе.
Казалось, неведомый строитель нахлобучил кепку на воспитанницу балетного
училища и она растерянно замерла, не зная, как реагировать на столь грубый
жест. Несмотря на приближение вечера, жара не отступала. Около
Вахтанговского театра Катя набрела на золотой фонтан, который раньше не
видела. Это была скульптура Турандот. Катя присела на прохладный парапет и
опустила руку в воду, внезапно покрывшуюся ярко-красными бликами. Она
подняла голову. Рядом с ней встала оживленно беседующая с подругой девушка
в коротком алом платье. Катя резко выдернула руку из воды. Ей стало не по
себе.
Проплутав по арбатским переулкам, Катя вынырнула к театру "Саломея".
"Надо бы еще раз поговорить с Гурдиной", - подумала она.

В театре царила тишина. В холле Катя наткнулась на Лину Юрьевну,
которая шла куда-то, держа в руках большую хрустальную вазу, наполненную
водой.
- Здравствуйте.
- Добрый день. - Лина Юрьевна слегка натянуто улыбнулась.
- Я хотела бы поговорить с Эллой Александровной.
- Она немного приболела.
- Вы не дадите мне адрес? Я бы подъехала к ней домой.