"Владислав Крапивин. Заяц Митька" - читать интересную книгу авторабулавки, которой к животу его был приколот бумажный клочок с ценой: 3 р.
Сентиментальная память колыхнула мои детские воспоминания. Когда-то в давние дошкольные времена у меня был уже сшитый из лоскутков заяц. Не очень похожий на этого, но тех же размеров и тоже лупоглазый. Куда он потом девался, не знаю. Что, если тот давний приятель вернулся сейчас ко мне в новом обличье? Мне нужно было утешение в нынешних печалях. Нужен был друг и собеседник. Я с негодованием сорвал с зайца бумажку-ценник. Выдернул из бедняги и воткнул в прилавок булавку. Молча протянул удивленной продавщице три рубля. И понес зайца в ладонях, как потерявшегося и найденного котенка. - Малыш... как же мне тебя назвать? Заяц молчал, но в отдалении замычали коровы. Я вспомнил знакомого пастушка. - Ты будешь Митька! На плоской, сшитой из серой диагоналевой ткани мордашке проступило удовольствие. В пластмассовых зрачках зажглись солнечные искры. - Мы будем друзьями, верно? Митька помахиванием длинных ушей одобрил эту мысль. Начало дружбы следовало отметить. В ближайшем продуктовом магазине я обзавелся бутылкой пятизвездного "Самтреста" и не спеша двинулся в наше общежитие на краю Загорья. Комната, где я жил, была большая, на пять мест. Режиссер, его помощники и операторы - мои соседи - уже вернулись со съемок. Вели между собой профессиональный разговор. Меня, дилетанта, они игнорировали, тема была для посвященных. гоняли мяч на лужайке. - Все в порядке, Митька. Больше нас никто не интересует. Сейчас мы отпразднуем наше знакомство. А дипломированным жрецам телеискусства не дадим ни капли. "Жрецы" напряженно примолкли, надеясь, что последние мои слова шутка. Но мы с Митькой и вправду отпраздновали начало нашей дружбы вдвоем, устроившись на моей кровати. И завистливые вздохи соседей не тронули ни мое железное, ни Митькино ватное сердце. Вот так... - Будь здоров, Митька. Я напишу про тебя книжку! После этого я всюду ходил с Митькой. Мы гуляли по окрестностям. В съемки я больше не вмешивался. Мне стало ясно, что этот телесериал загублен на корню. Я просто ждал, когда освободится Павлик. Олег - тот давно был свободен, и ему, как и мне, хотелось домой. Мы с Митькой болтали о том, о сем. А если и молчали, то понимающе. Случалось, я читал ему отрывки из книжки Паустовского, и мы посмеивались над неуклюжими немецкими комментариями. Павлик иногда принюхивался к Митькиной морде и строго смотрел на меня: - Опять? - Да ты что! Это с прошлого раза не выветрилось! - Знаю я вас... Однажды вновь случился пасмурный день. И холодный. Но дождя не было, и съемки решили не отменять - график поджимал. Помощница режиссера |
|
|