"Владислав Крапивин. Заяц Митька" - читать интересную книгу автора

доставлял немало хлопот и огорчений) - при встрече осторожно сказал:
- Звонили из райкома, говорят, что вам опять надо в комиссию на
беседу.
- Это снова к тем гранитным старцам? - (Вообще-то я выразился немного
не так, конкретнее.) - Не пойду.
- Ну, Слава! Когда вы повзрослеете?
- Никогда, - злорадно сказал я.
- Вы же понимаете: комиссия - это неизбежный этап.
- Не пойду! К этим инквизиторам...
- Слава, вы же роете яму под собой... и подо мной.
- Вы-то при чем? Скажите им: он уперся как баран...
Шеф посмотрел на меня долгим взглядом и позвонил в райком.
- Извините, но... я не знаю, как быть. Наш кандидат категорически
отказывается идти на собеседование. Говорит, что... Что? Хорошо... - Он
посмотрел на меня с выражением человека, которому вскрыли нарыв. - Они
сказали: черт с ним, пусть приходит прямо в райком.
Не идти в райком было нельзя. В этом случае виновником моего неприема
в партию был бы я и только я. Без всяких уверток. "Он отказался самым
вызывающим образом!"... Какие последовали бы меры, можно гадать. Но одно
несомненно: на "Каравелле" был бы поставлен крест. Разве можно
подпускать к детям человека, который нагло игнорирует "ум, честь и
совесть нашей эпохи"!
"Каравелла" была смыслом моей жизни. Да если бы только моей! Многих
ребят - тоже. И ради них, ради отряда я готов был идти на компромиссы
"до упора".
....Но сейчас-то, при беседе с "третьим", когда уже стало ясно, что
отряду больше не жить, что я терял?
"Третий" вдруг спросил вполне по-человечески:
- Ты, видать, чертовски устал?..
Я поддался на это сочувствие:
- Устал, чего там... Только не от ребят, а от войны со всякой
сволочью.
- Ладно. Мы подумаем, как быть. Через неделю позвоню, мы обговорим
детали...
Ни через неделю, ни через две он, конечно, не позвонил.
Ребята собрались в последний раз, и "Каравелла" официально объявила о
своем роспуске - из-за непосильных условий существования.
Отправили об этом письма всем, с кем были связаны общей работой: в
журналы "Пионер" и "Вожатый", в "Пионерскую правду", в ЦК комсомола. Там
поохали, посочувствовали, на этом и кончилось.
Мне казалось, что ребята не очень огорчены таким концом. Видимо, они
были измотаны не меньше меня.
Я испытывал и грусть, и облегчение. И чтобы задавить в себе печаль, с
головой кинулся в хлопоты, связанные со съемками спектакля.
Как говорится, поменял шило на мыло. Знать бы заранее, как оно здесь
все обернется!
Теперь можно было бы плюнуть и уехать домой. Но не хотелось срывать
со съемок сына. И дело даже не в нем - Пашка не очень-то горел на этой
актерской работе. Но наш отъезд сорвал бы вообще все съемки спектакля, а
это обернулось бы немалой бедой для других ребят - тех, для кого