"Пленники Камня 2. Хозяева побережья" - читать интересную книгу автора (Йенсен Брэнт)

Глава 6. «О ворах»

Ноги сами несли Конана к логову воров Сартоса.

Киммериец, несмотря ни на что, при мысли о предстоящем деле испытывал лишь радостное возбуждение. Он уже очень давно не лазил по чужим домам с целью изъятия у спящих хозяев пары дорогих безделушек, нажитых непосильным трудом. Теперь он был капитаном пиратского корабля, а это немалая ответственность. Приходилось беспокоиться о сохранности не только своей шкуры, но и обо всей команде. Конечно, он по-прежнему влезал в безумные авантюры, но зачастую не по своей воле. Да и по правде говоря, всё-таки не было в них той шадизарской бесшабашности. А Конану её порой не доставало.

Даже сейчас на дело он шел не ради неведомых сокровищ Хозяев Побережья, а исключительно ради спасения друга. Но тем не менее это была еще та авантюра, и потому с лица капитана вот уже как полкола не слезала дурацкая мальчишечья улыбка. Его нынешняя задумка непременно бы пришлась по нутру шадизарской шайке. Конечно, поворчали ли бы для виду, но за идею ухватились бы всеми руками и ногами. Такой шанс щелкнуть по носу зарвавшимся колдунам, они бы не упустили. Конан жалел, что его старинных товарищей сейчас здесь нет. Но что поделать? Придется действовать в одиночку.

Но всё-таки время от времени в сознании киммерийца Конан-ответственный вытеснял Конан-романтичного. Побитый жизнью капитан «Вестрела» доказывал этому юноше с горящими глазами, что лезть в поместье Хозяев имеет смысл, только если у них будут надежные планы помещения с описанием ловушек. Попадаться в руки колдунам было никак нельзя. Стигийцы люди практичные. Они не станут дожидаться того момента, когда команда «Вестрела» решит отомстить за капитана и боцмана. Они нанесут удар первыми.

Основной своей проблемой киммериец полагал то, как убедить местных воров поделиться с ним сведениями о поместье. Деньги предлагать смысла не имело. Достаточной для серьезного разговора суммы у него не было. Обижать людей мелочью ему и вовсе не хотелось. Оставалось полагаться лишь на смекалку и умение импровизировать. Наверняка ворам что-то надо от Хозяев. Сами они, конечно, ничего не скажут, но если их умело к этому подвести, то всё возможно.

После этих измышлений настроение у Конана ухудшилось, улыбка исчезла. Он рассуждал, как капитан корабля. Лет десять назад он даже не подумал бы о том, чтобы упражняться в красноречии. Схватил бы за грудки, приставил нож к горлу и потребовал выложить на стол карты поместья. Киммериец представил эту картину и ему стало еще хуже. Как он с такими привычками еще в ранней юности на Серые Равнины гулять не отправился?

Конан-ответственный одержал окончательную победу на Конаном-романтичным.

Киммериец начал вспоминать всё, что знал о ворах вообще и сартосских, в частности.

Воровские сообщества по большей части были очень похожи друг на друга. Любое мало-мальски крупное человеческое поселение делилось «хозяевами ночных улиц» на районы. Размеры их могли разниться в зависимости от местных традиций: от нескольких кварталов до доброй половины города. В каждом таком районе обязательно имелся свой заправила. Без его ведома не происходило ни одного дела. Каждый месяц он собирал оброк со всех «трудящихся» на его территории. Если же кому-то удавалось провернуть нечто крупное, то за данью могли придти и вне очереди. Одним словом, должность почетная. Но и хлопотная. Десятки юных и не очень молодчиков спят и видят себя на месте заправилы. Иногда строят планы по его замещению, иногда их осуществляют. Чтобы охладить пыл таких горячих голов, заправиле приходится держать при себе постоянную охрану. Она, кстати, по совместительству и занимается ежемесячными сборами оброка. Но ни один даже самый умелый мечник не защит вас от точно пущенного арбалетного болта. Такие вещи надо не пресекать, а упреждать. Для этого у заправил имеются «глаза» и «уши». Это такие незаметные люди, которые всегда всё слышат, а потому всё обо всех знают. Работают они чаще не «за совесть», а «за страх», ведь часто бывает так, что для спасения заправилы требуется пожертвовать парочкой друзей. Но не только оброком и собственной безопасностью обеспокоены «властители районов». Им для нормального существования потребна еще и власть. И чем больше, тем лучше. Плох тот районный заправила, который не желает стать городским. Да, бывает и такое. Иногда находится такой умелец, что подминает под себя все районы. С такими людьми дело иметь опасно. Они очень хитры: без этого подобного положения не достигнуть. Они очень жестоки: без этого не закрепиться на завоеванных высотах. Они очень осторожны: без этого легко упасть. Нередко районные заправилы устраивают заговор против городского. И тогда не спасут ни «глаза», ни «уши», ни охрана. Наверное, лишь короли да королевы способны понять тонкую душу городского заправилы. Интересы и среда обитания у них схожие.

По своему внутреннему и внешнему содержанию воровские районы разнятся очень сильно. Так кто-то зарабатывает себе на жизнь в бедняцких кварталах, кто-то держит под контролем аристократию. Последняя когорта «ночных воротил» Конану не нравилась совершенно. Подлецы, торгующие чужими тайнами и затуманивающими разум зельями. Они зарабатывали побольше других, были вхожи на королевские приемы, с их мнением считались сыскные управы. Но людьми они были мерзкими, а для киммерийца это очень многое значило. Ему был больше по душе средний класс. Небольшие шайки, промышлявшие тем, что проникали в чужие дома и немного уменьшали благосостояние их хозяев. Жертвами их обычно становились купцы и мелкие дворяне. Таких грабить не жалко.

Иногда районы формировались выходцами из какого-нибудь одного государства. Особо показателен в этом смысле Хоршемиш. Там деление происходит исключительно по признаку принадлежности к той или иной национальности. Есть кварталы, которые контролируют иранистанцы. Там процветает торговля лотосом и другими зельями. В стигийских районах можно запросто найти запрещенные магические трактаты. Аквилонцы контролируют полуночную окраину города, и, как легко догадаться, все контрабандные поставки проходят через них. Объединившиеся коринфийцы и заморийцы обосновались в купеческих кварталах. Занимаются там воровством. Торговцы, кстати, не сильно возражают против их общества. Если в дом залезут, то вынесут не всё, а только самое ценное, да и на убийство практически никогда не идут. Немедийцы подмяли под себя «веселые улочки». Даже наладили систему завоза в Хоршемиш девиц из соседней с их страной Бритунии. Разумеется, между всеми этими шайками то и дело возникают конфликты, но ни во что большее ни один из них не перерос по причине того, что городского заправилы здесь нет, быть не может, и никто на его роль не претендует.

Оставалось определить к какому типу городов относится Сартос. Сразу напрашивалось вариант с национальным делением на районы. Все города Побережья отвечали главному условию для такого распределения. В них жили выходцы со всех уголков Хайбории. Только эту версию Конан всё-таки отверг. В отличие от того же Хоршемиша уроженцев иных земель в Сартосе не воспринимали, как чужаков. Прожив здесь какое-то время, они и вовсе становились «своими». Сартосский зингарец непременно вступится за соседа аргосца, если того начнут задевать приезжие моряки. Непонятным образом на Побережье сформировался некий многонациональный тип местного жителя.

Получалось, что Сартос, скорее всего, поделили по местам денежного интереса. Конан прикинул, что в городе есть ценного? Во-первых, порт. Где море, там и деньги. Правило это работало всегда и везде. Исключений не имелось. Во-вторых, базар. Наверняка «лиловые» пытались сами устанавливать там порядки. Но людей у них всё-таки недостаточно. Значит, дань с торгашей лихие ребята тоже собирают. Больше ничего интересного Конан припомнить не мог. Возможно, купеческий квартал, но навряд ли. Торгаши, скорее всего, входят в сферу интересов ребят с базара. Счастливчик без сомнения относился именно к последним. А это означало, что с ними-то Конан и идет на контакт. Конечно, можно было попросить навести его на «портовых», но киммерийцу казалось, что там рыбка не клюнет. Интересы Хозяев и воров из порта не пересекались. Последние работают там с местным населением, а маги с пиратами. На базаре же противоречия между воровским сообществом и властями должны были возникнуть всенепременно.

«На это и надо давить», — решил для себя киммериец.

Дорогу к «святая святых», как называл Счастливчик мастерскую по изготовлению подделок, Конан помнил хорошо. За долгие годы странствий и путешествий у него выработалась полезная привычка схватывать всё с первого раза. Даже хитросплетения переулков в нищенских кварталах не могли сбить его с верного пути. В принципе, вполне можно было ориентироваться на степень неустроенности окружающих строений. Там, где на них уже смотреть станет страшно, и найдется заветная мастерская, по совместительству место отправления культа Золотого Павлина Саббатеи.

Как и в прошлый раз в округе вертелось множество бродячих собак и безумных митрианцев. И если псы вели себя вполне нормально, то с блаженными происходило что-то не то. Они ходили группами по три человека, не больше не меньше, осматривали здания, совещались о чем-то. Конана до глубины души проняла системность их действий. Митриане четко распределили между собой участки, определили общее направление движения. Становилось понятно, что ни одного дома не останется не оцененным по некоей неведомой шкале. Пугало выражение их лиц. Все они были до невозможности серьезны, ни тени улыбки. Но печать безумия с них никуда не делась.

Конану доводилось встречать людей с подобным поведением. Замкнутые на какой-то одной идее, жестокие, вспыльчивые. Знакомый лекарь рассказывал киммерийцу, что всё это следствие сложной неизлечимой болезни. Только с митрианами дело обстояло иначе. Конан просто чувствовал это. Причиной их основного недуга была магия Хозяев Побережья. Вероятно, и то, что происходит с ними сейчас как-то связано с колдовством. Киммериец пожалел, что сейчас рядом нет ни Сигурда, ни Счастливчика. Те в истории несчастных митриан хорошо разбирались. Может быть у них просто время от времени наступает период такой нездоровой серьезности?

Митриане обратили внимание на замершего посреди улицы киммерийца. Сначала к нему устремились взгляды одной троицы, потом еще одной и еще, еще. Три с лишним десятка безумцев неотрывно следили за каждым действием киммерийца. Конану стало не по себе. Будь они простым горожанами, киммериец бы, наверное, одержал верх в схватке, если таковой суждено было случится. Но эти были ненормальными. Их мечом не испугаешь. Они давным-давно позабыли, что такое страх смерти.

Вот только Конан почему-то был уверен, что они не нападут. Ему казалось, что митриане сейчас окружат его и начнут пристально оглядывать, словно он один из домов. А когда они закончат, то случится нечто ужасное.

Конан сделал осторожный шаг вперед, желая посмотреть на реакцию митриан. Она превзошла все его ожидания. Безумцы вмиг забыли о его существовании и вернулись к своим драгоценным домам. Киммериец поспешил поскорее убраться подальше. Больше он уже не останавливался, встречая по дороге сумасшедших жрецов Митры.

Когда до мастерской оставалось пройти чуть больше квартала, если можно применить это к слово к свалке домов средь узких петляющих переулков, Конан почувствовал, что что-то здесь не так. Чего-то не хватало. Киммериец напрягал память, но никак не мог найти какие-либо отличия. Всё было так же, как и в прошлый раз. Дома-близнецы, тишина, полное отсутствие собак и безумных жрецов…

Шаг за шагом киммериец приближался к цели своего путешествия. Он вдруг понял, что если не поймет, в чем его ошибка, то на удачный разговор шансов не останется. Конан глубоко вздохнул, попытался сосредоточиться… и догадался. Воздух был свежим. В их предыдущий визит в мастерскую, здесь стоял запах жареного мяса. Человеческого. Саббатейцы, жившие над мастерской, обеспечивали «базарным» ворам надежное прикрытие.

Открытие киммерийца не порадовало. К культу Золотого Павлина он относился крайне отрицательно, но ведь важно не его мнение, а то, что местные воры без саббатейцев жизни не представляли. Если что-то случилось с культом, то неприятности наверняка коснулись и воровского сообщества, что очень некстати.

Киммерийцу уже случалось сталкиваться на своем пути с поклонниками Золотого Павлина и некоторые из их обычаев он успел изучить. В храме неизменно должно готовиться мясо. Саббатейцы считали, что так они поддерживают связь между всеми жертвами. Когда прихожане поедали человечину, то они получали доступ к духовным силам не только самой жертвы, но и всех несчастных, погибших в этом храме. Но стоило исчезнуть из огня последнему кусочку мяса, как цепь рвалась и все души обретали свободу.

Саббатейцы с великим почтением относились к отправлению культа в храмах. Ведь в домашних условиях можно было получить силу лишь одной жертвы. В храмах же зловещие цепочки порой насчитывали десятки и сотни отнятых человеческих жизней.

Значит, если огонь погас, случилось нечто очень серьезное. Возможно, нападение конкурентов. Может «лиловым» надоело терпеть на своих землях воров. Не исключал киммериец и того, что напали не на «хозяев ночных переулков», а на любителей человечины.

На всякий случай киммериец проверил, легко ли выходит из ножен меч.

«Третий дом после сарая с дырой в стене», — напомнил сам себе киммериец. В этом закутке дома идеально походили друг на друга. Точно так же, как походили друг на друга двое хромоногих дурно пахнущих нищих, по уши вымазанных в грязи. Разница может и есть, но глаз за неё не цепляется.

Конан не торопясь приблизился к двери воровского дома. Счастливчик в прошлый раз не просто стучался. Он выбивал нужный ритм. Память у Конана была хорошей, но вот музыкальный слух отсутствовал напрочь.

Киммериец решил не экспериментировать. Если не знаешь пароля, то и нечего строить из себя умника. Можно и по-простецки кулаком по двери стукнуть. Это Конан и сделал.

Внутри раздались какие-то звуки, вроде бы человек к двери подходил, только как-то странно. Послышался скрежет отпираемого замка. Дверь распахнулась. На пороге стоял одноногий старик. В руках он держал арбалет. В принципе, Конан стоял достаточно близко, чтобы одним быстрым движением разоружить деда.

— Не делай этого, сынок, — посоветовал старик. – Лучше обернись.

Это мог быть и трюк. Но Конан деду поверил. Он и сам чувствовал, что стоит не только под стариковским прицелом.

Конан оглянулся. За его спиной, шагах в пяти, стояло трое молодчиков. Все с арбалетами. Киммериец это одобрил. Надежно действуют. Будь у них мечи или, скажем, копья, он бы просто ради принципа вступил в драку. Чтобы не наставляли оружие на незнакомцев. Но с арбалетом не поспоришь.

— Зачем пришел? – спросил один из молодчиков.

Это уже хорошо. Если разговаривают, значит сразу стрелять не будут.

— Мне с вашим главным поговорить надо, — произнес Конан и почувствовал, как медленно проваливается в сон. – У меня к нему…

Ноги в миг стали ватными. Киммериец стал оседать. Взгляд его скользнул по старику. Дед как-то нехорошо улыбался. В одной руке у него по-прежнему был арбалет, а в другой появилась длинная тонкая игла.

— Свяжите его, — это были последние слова, которые услышал Конан перед тем пасть в небытие.

Привели Конана в сознание вполне традиционным методом. Вылили на голову ушат холодной воды и отвесили пару пощечин.

Киммериец осторожно приоткрыл глаза, опасаясь яркого света. Напрасно. Он находился в той самой мастерской, куда их с Сигурдом приводил Счастливчик. Точнее это комната была той же, обстановка претерпела разительные изменения.

Куда-то исчезли десятки деловито суетящихся мошенников. Большая часть их работ по-прежнему стояла, лежала или висела в покинутой мастерской. Но вместе с творцами исчезло и их волшебство. Теперь все эти подделки произведений искусства выглядели жалкими, если не сказать убогими. При взгляде на самопальные артефакты сразу становилось понятно, что они годны лишь на то, чтобы ими псов или митриан отгонять. Вещи ничто без людей.

Еще в комнатке заметно поубавилось света. Теперь здесь царил таинственный полумрак. Видимо, такая обстановка более всего устраивала человека, сидевшего напротив Конана. Это был стигиец. Как и положено, смуглый, худощавый и коротко стриженный. На вид ему было чуть больше сорока, но виски уже начали покрываться сединой. За спиной стигийца стояли одноногий старик и один из пленивших Конана молодчиков. Охрана или советники. Скорее второе. Охранять было не от кого. Киммерийца связали вполне надежно. Конан уже успел опробовать веревки. Ножки же стула, на котором он сидел, были накрепко приделаны к полу. Тоже никак не оторвать.

— Был здесь раньше? – сухо спросил стигиец. От него не ускользнуло то, с каким любопытством Конан осматривал мастерскую.

— Однажды, — ответил киммериец. – Меня сюда приводил один из ваших.

— Кто? – без тени заинтересованности произнес стигиец.

Киммериец про себя усмехнулся. Этот тип, наверняка, знал, и кто он такой, и сколько раз он здесь бывал, и при каких обстоятельствах. Внешность киммериец имел приметную. Конан просто не мог поверить, что человек такого полета, как этот сухопарый, не выяснил до разговора с пленным всё, что только возможно.

— Зингарец по прозвищу «Счастливчик».

— Зачем ты сегодня пришел к нам? Ты был один.

— Мне нужна помощь.

— У нас тут не храм Митры Всеблагого. Ты это прекрасно знаешь.

— Я полагал, что мы сумеем договориться.

Стигиец надолго замолчал. Старик и молодчик стояли, слово статуи.

— Капитан, — сказал стигиец после раздумий, — будь на вашем месте кто-то другой, я бы его уже убил. Вы приходили сюда с одним из наших. Потом вместе покинули Сартос. Счастливчик из этого путешествия не вернулся… Ладно, мало ли что там у вас произошло. Но вы не успокоились на достигнутом и решили нанести очередной визит в наше скромное убежище. Как я должен расценивать подобное поведение?

— Я мог вернуться рассказать вам о вашем человеке, — Конан с трудом подавил в себе гнев. Этот проклятый стигиец обвинял его в смерти Счастливчика!

— И я, конечно, обязан выслушать вашу душещипательную историю? Увольте! Не в такое время.

— Что же здесь произошло?

— Я задаю вопросы. Вы отвечаете, — голос стигийца стал еще суше, если подобное только было возможно. – Понятно?

— Да, — сказал киммериец.

Конан не к месту подумал, что разговор ведет сейчас капитан корабля. Юноша с горящими глазами исчез без следа.

— Что ты хотел у нас попросить?

— Планы поместья Хозяев с указанием всех ловушек.

Киммериец получил истинное удовольствие, произнося эти слова. Наглость то была редкостная.

— Пытаешься оправдать славу убийцы магов, Конан?

Стигиец удивленным не казался.

— Нет. Хочу спасти друга.

— У тебя очень хорошая репутация, капитан. Для пирата ты удивительно честен. Может по этой причине тебе и сопутствует удача. Но вокруг тебя всё время гибнут люди. Это мне не нравится. Я не хочу, чтобы ты навлек на нас несчастье.

— У вас и без меня дела идут не очень, — заметил Конан, демонстративно обведя мастерскую глазами.

— Еще одна причина, по которой ты жив, — согласился стигиец.

— Не понял, — честно признался Конан.

— И не мог.

— Хотите, чтобы я помог вам разобраться с вашими несчастьями?

— Не гадай. Я расскажу, и ты всё поймешь, — сказал стигиец и обратился к деду и молодчику. – Развяжите его, принесите бутыль вина, два бокала и оставьте нас.

Подручные принялись молча исполнять приказ. Дед ушел добывать напиток. Молодчик тем времен освобождал Конана от пут. Киммериец терпеливо ждал.

Наконец приготовления к беседе были окончены. Конан был свободен, вино разлито по бокалам, а дед и молодчик исчезли из мастерской.

— Капитан, — сказал стигиец. Даже сейчас он не утратил сухости тона, — надеюсь, вы понимаете, для чего мне понадобилось это маленькое представление? Я желал сразу расставить акценты в нашем разговоре. Здесь не будет равных сторон. Вы мой пленник, и я диктую условия.

Конан не стал спорить. По шадизарскому опыту он знал, что для заправил подобное поведение типично. Они не могут постоянно не демонстрировать своё превосходство. И это, пожалуй, правильно. Так больше шансов усидеть на верху. Конан был уверен, что на условия предстоящего договора этот высокопарный треп не повлияет.

— Я не буду вилять, — продолжил стигиец, — и прямо скажу, что у меня есть то, что вам нужно. Вы получите планы, если выполните два моих условия… Хотя нет! Три. И одно немедля. Я желаю знать, что произошло с Счастливчиком.

— Он погиб, — с неподдельной грустью произнес Конан. – Мы отправились за сокровищами, следуя по одной из его карт. Мой товарищ придумал, как можно провести Счастливчика в пещеры. Он сам желал этого. К сожалению, выбраться назад ему было не суждено. Он принял смерть, чтобы спасти нас.

— Что-то подобное я и ожидал услышать, — произнес стигиец. – Он страстно мечтал попасть в те пещеры или лабиринт, не помню точно, как он называл это место. Вы помогли разрешить ему эту задачу. Ничего удивительно для человека с вашими наклонностями. Если скажите, что и мага какого-нибудь по пути убили, поверю.

Конан промолчал.

— Простите, если задел ваши чувства, капитан. Вы считали его другом? Тогда сочувствую вашему горю. Так или иначе одно из условий выполнено. Переходим к следующему. Вы должны найти для меня саббатейцев.

Киммериец предполагал нечто подобное. Не в плане поисков Золотого Павлина. Нет. Просто некое задание в интересах организации. Что ж, павлин так павлин. Могло быть и хуже.

— Может тогда расскажите, что с ними случилось? – поинтересовался он у стигийца.

— Я же уже обещал это сделать, — с раздражением сказал заправила. – Слушай. История, собственно говоря, коротенькая. Четыре дня назад храм наверху исчез. Его просто не стало. Один из наших мастеров собрался на улицу и увидел совершенно пустую комнату. Ничего, что напоминало бы о саббатейцах. Сразу же пошли разговоры о магии и прочих чудесах. С трудом удалось это пресечь. Просто почитатели Павлина умеют улавливать настроение. Ты еще застал тот обряд, которому они подвергали всех наших гостей. Вот они и выждали момент, когда ни у кого из наших не было желания наверх лезть, собрали по быстрому всё свое добро и ушли в неизвестном направлении. Мне надо знать, почему они так поступили. Я подозреваю, что саббатейцы чего-то опасались. Потому мы и перевели мастерскую в другое место. Но кто знает, безопасно ли оно?

— Вы сами пробовали их искать?

— Конечно! Что нам твоего прихода ожидать прикажешь?! Ничего наши поиски не дали. У «морских» мы тоже ненавязчиво поинтересовались, не знают ли они чего? Не знают.

Конан мысленно похвалил себя. Он правильно рассчитал, что в Сартосе всего две воровские общины. Даже почти с названием одной из них угадал. Интересно, как себя называют «базарные»?

— Почему вы думаете, что у меня получится отыскать ваших беглецов? – спросил Конан.

— Мне рассказывали, — начало прозвучало непривычно напыщенно, — что их главный почему-то сильно вам симпатизировал, капитан. Возможно, они не станут сторониться вашего общества. Я сразу хочу пояснить, что я не требую от вас результата. Мне важно, чтобы вы просто занялись поисками саббатейцев. Если вас постигнет неудача, значит такова воля Сета. Условие я сочту выполненным. И еще! К поискам можете приступить и после спасения вашего друга.

— Я согласен, — Конан и не подумал торговаться. Стигиец не требовал ничего невозможного.

— Тогда последнее и самое главное, — сказал стигиец. – Попав в поместье, ты первым делом должен будешь проникнуть в хранилище артефактов и похитить оттуда небольшую деревянную чашу. Я дам тебе её подробное описание.

— Расскажешь, что она делает? – на всякий случай спросил Конан, хоть ответ и был очевиден.

— Нет. Но она очень важна для меня.

— Откуда ты знаешь об этом артефакте? – еще один безнадежный вопрос.

— Я «лиловый».

Вот теперь Конан удивился. По-настоящему. Всего ожидал, но не такого.

— Ты бы всё равно догадался, — привычным спокойным голосом произнес стигиец. – Ни к чему тратить твои способности на разрешение загадок моей личности. «Лиловым» я стал еще до того, как меня провозгласили здесь главарем. Я в равной степени ценю оба своих обличья. Мне нравится быть «лиловым», но и от воровской деятельности я получаю не меньшее удовольствие.

— Я ведь до сих пор не знаю твоего имени, — напомнил Конан.

— К чему оно тебе? – спросил стигиец.

Конан лишь пожал плечами.

— Ты согласен на последнее условие? Или будут еще вопросы?

— Требование. Одно.

— Я слушаю.

— Ты должен предоставить мне весомые доказательства того, что после похищения твоей чаши у меня останется время на спасение Зелтрана.

— Это само собой разумеющееся, — согласился с Конаном «лиловый» вор. – Я сам хорошенько изучу планы и к завтрашнему полдню составлю приблизительный план действий. Ты получишь копии карт. Сможешь посидеть над ними. Может и сам придумаешь что-нибудь толковое.

— Ловушки, — напомнил киммериец.

— С этим немного сложнее, — признался стигиец. Впервые за время разговора в его голосе мелькнуло смущение. – Планы поместья не являются такой уж большой тайной. У многих «лиловых» есть к ним допуск. Но установкой ловушек занимаются исключительно Хозяева. У меня есть записи, где перечисляются все известные автору западни и способы пройти сквозь них. Вот только, мне кажется, что к старым капканам добавились и новые. Тем более, что Хозяева сами не свои в последнее время. Ищут по всему городу неизвестно чего и нас заставляют искать.

После этих слов стигиец протянул руку, взял с соседнего стола стопку бумаг и протянул её Конану.

— Здесь всё, — сказал он.

Киммериец развернул перед собой общий план поместья. Описание ловушек и более мелкие чертежи можно будет изучить на «Вестреле».

— Где держат Зелтрана?

— В комнате Биреса, капитан, — ответил «лиловый». – Кстати, думаю вам будет полезно послушать о трех Хозяевах первого круга приближения.

— Этот Бирес, он один из них?

— Да.

— Расскажи мне о нем, — сказал Конан. – Впрочем, и об остальных давай тоже. Самые опасные люди в поместье?

— Так точно, — ответил «лиловый». – Самого могущественного из этой троицы зовут Карун-Ра. Его также называют Слепцом. С ним надо быть осторожнее всего. Карун-Ра не просто умен, он настоящий гений. Слепец пользуется неизменным уважением и среди трех кругов приближения, и среди «лиловых». Это очень жестокий человек, который всегда блюдет свои интересы. И еще. Он невероятно сильный маг. Многие из младших кругов верят, что для него нет ничего невозможного. И отнюдь не факт, что они ошибаются.

— Не нравится мне, когда про магов говорят подобное, — сказал Конан. – За безграничные возможности приходится платить дорогую цену.

— Это мнение тоже распространено среди части Хозяев. Но мне оно представляется неверным. Слепец не стремится обрести могущество в одночасье. Он продвигается к нему постепенно, шаг за шагом. Ему отлично известны пределы собственных сил. Я не слышал о том, чтобы он провалил какой-нибудь опыт или заклятье.

— Будущий Тот-Амон?

— Вполне возможно. Я могу без труда представить Слепца главой Черного Круга.

— Что же он делает в таком захолустье?

— Встретишь – спроси. Это многих интересует. Но боюсь нам не по силам будет даже просто понять его ответ. Он – гений.

— Ладно, — махнул рукой Конан. – С этим более менее разобрались. Рассказывай о следующем.

— Второй по силе это и есть Бирес. Идеальный образчик стигийского мага. Разумеется, не такого, которым детей в Аквилонии пугают. Понимаешь, о чем я? Бирес в одинаковой степени и политик, и маг. Он достаточно умен и талантлив, но не настолько, чтобы претендовать на одну из главенствующих ролей в Черном Круге. Имеется у Биреса одна страсть, которую принято величать тайной. Он любит маленьких девочек. Любит-любит, а потом превращает в птичек и рассаживает по клеткам. Что он дальше с ними делает, неизвестно. Может убивает, а может и отпускает. Нрав у Биреса горячий. Легко раздражается, переходит на крик, иногда даже заклятьями начинает кидаться.

— И правда, типичный маг, — улыбнулся Конан. – С Зелтраном он, надеюсь, ничего плохого не сотворит.

— Не должен. Бирес человек осторожный. Твой друг для них, видимо, ценная находка. Я уже говорил, что Хозяева третий день необычности в городе ищу. Заколдованный пес какая-никакая, а диковинка.

— А я ведь тебе ничего про собаку не говорил! – вдруг вспомнил Конан. «Лиловый» уже несколько раз поминал пса и друга.

— Ты меня дураком считаешь? – обиделся стигиец. – Думаешь, я два и два сложить не смогу?

— Извини, — буркнул Конан. Капитана «Вестрела» раздражала чрезмерная осведомленность «лилового».

— И еще о Биресе, — продолжил свой рассказ стигиец. – Именно с его покоями возникнут самые большие проблемы. Он большой традиционалист. У него на каждом замочке по двадцать охранных заклинаний стоит. Это Карун-Ра о подобном не беспокоится: в его записях всё равно никто не разберется, а с его амулетами никто не совладает.

— Может задействовать какой-нибудь артефакт из сокровищницы, раз уж её навещать придется?

— Скорее всего так и придется поступить. Я придумаю хороший план, не беспокойся.

— Больше о Биресе добавить нечего?

— Что-нибудь да есть, но я этого не знаю. Слушай о последнем. Зовут этого громилу Арзарес. Комплекцией он тебе не уступит. Всего несколько лет назад он был простым стражником. Кто-то из Черного Круга разглядел в нем талант, и отправил парня учиться магическому искусству. Но прошлое на него до сих пор видать давит. Он по характеру скорее солдат, чем колдун. Арзарес человек простой, прямолинейный. Его за это многие недолюбливают. Тяжело по-хорошему относится к тому, кто тебя полным идиотом при всех выставляет. Причем не со зла, а по зову душевному. Еще многим не нравится то, как он стремительно наверх взлетел. Таланту в нем много, а вот знаний ему пока не хватает. Также известно о нем, что друзей у него нет. Даже приятелей. Ярко выраженный одиночка.

«Лиловый» окончил свой рассказ и замолчал. Сидел, пил вино и ждал, что Конан надумает.

— А во втором и третьем круге, — спросил киммериец, — есть те, на кого стоит обратить внимание?

— Нет, — покачал головой стигиец. – Если тебя вдруг поймают, в любом случае сразу отправят к Слепцу, Биресу или, в крайнем случае, Арзаресу. У Хозяев права каждого из кругов четко обозначены. Третий и второй круги тебя никак не коснутся.

— Хоть одна приятная новость.

— Ты, правда, так считаешь?

Конан не стал отвечать на дурацкий вопрос.

— Завтра ты меня разыщешь или снова встретимся в этом месте?

— Здесь встретимся, — ответил стигиец. – Тут хорошо, спокойно.

— Тогда до завтра.

Киммериец одним глотком допил своё вино, встал, взял бумаги и направился к выходу. Уже у самой лестницы он обернулся, чтобы еще раз взглянуть на мастерскую. Всё-таки здесь очень не хватало людей.