"Кристиан Крахт. 1979 " - читать интересную книгу автора

как он закурил, развернул газету и приготовился к комфортному отдыху.
Я смотрел на шоссе, на ряды кленов, выше по склону горы терявшиеся в
тумане. Уже взошла оранжево-красная луна, пара светляков вилась вокруг нас -
они жили в кустах дрока, что росли вдоль дороги. Кристофер попытался поймать
светляка, но промахнулся.
"Оставь их в покое".
"Неужели ты не способен сказать что-нибудь, что хоть в каком-то смысле
было бы интересно?"
Он повернулся лицом ко мне. Его рот показался мне некрасивым; похоже,
за ночь у него прибавилось морщин. Глаза сияли лихорадочным блеском; сегодня
я думаю, что к тому времени он уже очень давно был болен, гораздо дольше,
чем я предполагал. Я чуть-чуть склонил голову набок, как бы подставляя ему
мою шею для удара. Я часто пользовался таким приемом, чтобы смягчить его
недовольство, но до него никогда не доходило, что я это делал нарочно. "Ты
даже представить себе не можешь, как сильно мне надоел", - сказал он.
""Мне любовь казалась легкой, да беда все прибывала" <Пер. К.
Липскерова.>. Это... это... сейчас припомню - Хафиз Ширази. Rather fitting
<Здесь: почти в точку (англ.).>, ты не находишь?"
"Знаешь что? Ты монголоид", - ответил Кристофер.

Два

Он зевнул и стал канительно возиться с сигаретой: на одну только
процедуру зажигания у него ушла масса времени. Я не сводил глаз с парадного.
Во рту я чувствовал металлический привкус. Мне казалось, будто я жую
алюминиевую фольгу или будто у меня из зуба выпала пломба. Друг на друга мы
не смотрели. Я не мог смотреть на Кристофера.
Светляки продолжали свое кружение. Наконец кто-то открыл дверь. Мы
шагнули через порог в сияние теплого желтоватого света.
Камердинер в кремовых перчатках повел нас через просторный салон, мимо
шведских фаянсовых столиков с нарочито совершенными цветочными композициями
(лилиями в китайских вазах). Проходя мимо, я мазнул пальцем по одной
столешнице и потом вытер руку о свою светлую штанину. Никакого пыльного
следа не осталось.
Ножки ламп, стоявших на специальных тумбах, тоже были сделаны из
китайских ваз, а абажуры - из желтого дамаста.
Я смотрел на диваны, обтянутые белым шелком, придававшие комнатам,
через которые нас вели, такой вид, будто их оформлением занималась Хульда
Зайдевинкель. Вообще все это напоминало мне обстановку особняка Яспера
Конрана, начала шестидесятых годов, я когда-то видел ее на фотографиях; там
преобладали белый и золотисто-желтый цвета - не совсем в духе барокко, но и
не в духе минимализма. Стиль Директории (по неизменному мнению Кристофера),
каким он был незадолго до того момента, когда bottes <Сапоги (фр.).>
Наполеона перестали соответствовать его реальному рангу.
Так был декорирован отель "Риц" в Париже; собственно, это и есть стиль
грандотеля: элегантный, однако не назойливый в своей элегантности, местами
слегка нарушенный (все подобные нарушения, похоже, представляют собой
результат тщательного расчета), но тем не менее поражающий своим безусловным
совершенством и - как бы это сказать - своей сексуальностью.
Эти помещения воспринимались как точное, правдивое отображение Европы,