"Юрий Козлов. Воздушный замок (Журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

Юрий Вильямович Козлов

Воздушный замок (Журнальный вариант)

Ночью прошел дождь, и молодые весенние листья яростно зазеленели. В
каждом листике, в каждой ветке, в каждом стволе неистовствовала жизнь,
отчего деревья едва не пускались в пляс. Но они были вынуждены стоять
недвижно, закованные в асфальт, внимая лишь ветру, его лишь трепетно
призывая. Ветер же был редким гостем в каменных городских лабиринтах.
Деревьям оставалось смотреть вниз: на мокрый дымящийся асфальт, на лужи в
бензиновом оперении - в них отражалось серое с редкими просветами небо, - на
машины, веером разбрызгивающие лужи, на людей с зонтами и без зонтов,
спешащих по двору. Самым обыкновенным, дождливым, следовательно, было утро.
У всех тикали на руках часы, но никто, глядя на циферблат, на шевелящуюся,
подобно тараканьему усику, секундную стрелку, не скорбел по безвозвратно
уходящему времени. И в этом тоже заключалась обыкновенность утра.
Один Андрей в данный момент предавался горьким, но одновременно весьма
успокаивающим размышлениям, что века, культуры, эпохи и, конечно же, сами
люди проходят, исчезают вместе со временем. Мысли скользили накатанным путем
в глубь истории искусства, в частности, архитектуры. Как этажи на лифте, как
костяшки на счетах, отщелкивались эпохи и стили. Однако же не гениально
обращенный углом к зрителю Парфенон, не блистательный античный канон красоты
принесли успокоение, а несколько далее отстоящая в веках крито-микенская
культура, об архитектуре которой Андрей как раз писал научно-популярную
статью. В ней он высказывал весьма и весьма спорную мысль о загадочной
абстрактности крито-микенского искусства, его странной и удивительной для
древности отрешенности от земных забот. Письмена, на каждом шагу
сопровождающие памятники египетского или вавилонского искусства, здесь
определяющего значения не имели. Это давало повод Андрею утверждать, что
крито-микенское искусство было относительно свободно от исторических
воспоминаний. Скульптуры, фрески зачастую вообще были лишены пояснительных
текстов. Предпочтение отдавалось чисто изобразительным мотивам, но
опять-таки изображения не передавали никаких событий, а как бы являлись
выражением внутренних переживаний творца. Субъективные и, возможно,
неправильные эти рассуждения породили у него некий обобщенный образ
крито-микенской культуры: ему виделось дитя, резвящееся в райском саду, не
помышляющее о разрушении и смерти, не задумывающееся, что есть жизнь
вообще...
Архитектурные сооружения той эпохи ему хотелось сравнить с облаками. Их
причудливые очертания парят в воздухе, пронизанные светом и красками, легко
движутся, не разделяясь на несущие и несомые конструкции...
...А накануне вечером темно и неуютно было за окном. Шумел ветер,
швыряя в окна пригоршни капель. Сама тревога, казалось, неслышно бродит
среди холодных мокрых деревьев.
За ужином жена сказала Андрею:
- Ты должен проводить завтра дочь в школу. Я поеду с утра о
поликлинику, не знаю, когда вернусь.
- Дочь? В школу?
- Ты, наверное, забыл, - усмехнулась жена, - она заканчивает восьмой
класс. Завтра первый экзамен, представляешь, как она волнуется?