"Юрий Козлов. Одиночество вещей" - читать интересную книгу автора

пародонтозные зубы, замками двери. Из замкнутого пространства лифта Леон и
Катя угодили в мир закрытых дверей.
То был естественный путь людей.
Закрытые двери вели в замкнутые пространства квартир, где, возможно,
имелись кое-какие ценные вещи, но отсутствовало то, что делает пространство
разомкнутым, а людей свободными.
"Я никогда не буду вором!" - содрогнулся Леон, такое отвращение
вызывали у него закрытые двери. Открытые, впрочем, вызвали бы еще большее
отвращение.
Они поднялись по лестнице к последнему окну. Двор открылся, как узкая
асфальтовая ладонь с воровато поставленными машинами, песочницами, мусорными
бачками.
Будь они внизу, конечно бы, не увидели, а сверху увидели, что во всех
арках одновременно возникли похожие, как близнецы-братья, спортивные люди в
костюмах, взявшиеся прочесывать двор. Большая их часть двинулась дальше, но
некоторые остались во дворе, сразу вдруг сделавшиеся какими-то неприметными.
- Наверное, нам придется уходить не сейчас и по одному, - вздохнула
Катя. - Как с большевистской конспиративной сходки.
- Гляди-ка ты, как охраняют члена президентского совета! - Леона
обрадовало, что не сейчас. Время, еще недавно серое и постылое, обрело
пленительную прелесть. То была прелесть последнего глотка, если бы в бутылке
оставалось шампанское. Нечистый плиточный пол лестничной площадки,
серо-зеленая динозавровая нога - труба мусоропровода, подоконник, словно
леопардовая шкура в черных пятнах от затушенных окурков, окно, смотрящее на
асфальтовый колодец двора внизу, синий небесный прямоугольник вверху, - все
(сегодня уже не в первый раз) показалось Леону невыразимо красивым, хотя,
конечно же, решительно ничего не было красивого в заурядном урбанистическом
пейзаже.
Леон шагнул к Кате.
Злой женский голос внизу произнес: "Будь ты проклят, алкаш проклятый!
Чтоб тебе убиться, попасть под машину, чтоб тебя... в Чернобыль послали!"
После чего дверь захлопнулась, невидимый же "проклятый алкаш", вызвав лифт,
разразился таким сухим, разрывающим легкие, кашлем, что Леон подумал:
напрасно женщина кличет на пьяную голову дополнительные несчастья - с таким
кашлем люди долго не живут.
- И какой, интересно, гороскоп у экономической реформы? - спросил Леон.
Целоваться под трескучий, как дрова кололи, кашель было невозможно. А
лифт-коробок не спешил унести алкаша вниз. - Хотя, - сам же и ответил, -
если человека охраняет свора бездельников, а он не протестует, какую он
может придумать реформу? Какую-нибудь мерзость!
- Не скажи, - возразила Катя, - очень даже получился благоприятный
гороскопчик. За малым исключением. Сатурн не дотягивал до нужной фазы.
- Сатурн? - усмехнулся Леон. Он не был астрологом, но знал, что семь
планет Солнечной системы бессильны помочь экономической реформе, как
бессильны возродить Фаэтон, мифическую планету между Землей и Марсом,
которая будто бы была, да развалилась.
- Сатурн - свинец, - объяснила Катя.
- Со свинцом нескладушки? В нашей стране? Не верю!
- Свинец свинцу - рознь, - сказала Катя. - Есть астрологи, допускающие
замену астральных элементов земными. Но это уже не классическая астрология.