"Вильям Федорович Козлов. Солнце на стене (роман) " - читать интересную книгу автора

- Ремнев-то? Новый начальник арматурного. Уже с неделю работает, -
ответил тот.


Со всех сторон по широким дорогам и узким тропинкам стекаются люди к
проходным. Завод большой, и рабочих много. Я киваю направо и налево, у
меня здесь много знакомых. Лезу в карман за пропуском, но дед Мефодий,
высокий, жилистый, кивает: "Проходи!" Вот память у деда! Тысячи людей идут
мимо, и он каждого помнит. Этот старик знаменитый. Он работал на заводе
еще при царе Горохе. И вот никак не может уйти на пенсию. У него в
проходной электрическая плитка и маленький кофейник. Дед Мефодий на
старости вдруг пристрастился к черному кофе. Пьет из большой алюминиевой
кружки, и без сахара. У деда крепкое сердце и ясная голова.
В просторной раздевалке я переодеваюсь. Снимаю свитер, брюки и
облачаюсь в пролетарский наряд: синий замасленный комбинезон и берет. У
окна переодевается Дима. Он кивает мне и улыбается. У Димы розовое лицо и
чистые глаза. Вот что значит вести праведный образ жизни. А у моего соседа
по шкафчику лицо помятое, глаза мутноватые. Видно, вчера хватил лишку, а
сегодня весь день будет маяться. И работа ему не в работу. Натянув на себя
спецовку, мой сосед громко высморкался в угол и, тяжко вздохнув, поплелся
в цех.
- Я за городом был. С отцом, - сообщил Дима.
Если бы с девушкой, я, конечно, удивился бы.
- Ты знаешь, снег уже сошел.
- Невероятно, - сказал я.
- Вечером был на дежурстве, - сказал Дима. - Одного интересного парня
из ресторана вытащили... Он трубачу в инструмент вылил бутылку
шампанского.
Застенчивый, как девушка, Дима, который и мухи не обидит, был
дружинником. И, говорят, неплохо выполнял свои обязанности. Разговаривая с
пьяницами и хулиганами, он краснел и смущался. И это, как ни странно, на
многих действовало отрезвляюще.
- Ты тоже его тащил? - поинтересовался я.
- Мы с ним потом до самой ночи разговаривали, - сказал Дима. - Он,
оказывается, в тюрьме сидел, недавно вернулся ну и отпраздновал...
- Ангел-заступник. О чем вы разговаривали?
- Он придет сюда, - сказал Дима. - Поступать на завод. Помоги ему. Ты
ведь член комитета...
- Ладно, - сказал я. - Если от меня это будет зависеть... И если он
придет.
- Конечно, придет, - сказал Дима. Он безгранично верил всем.
По-моему, его смог бы провести пятилетний ребенок.
Мы вышли из раздевалки. Мне приятно разговаривать с Димой. Он умеет
удивляться самым обыкновенным вещам. Два года работает на заводе, а
мужественности, свойственной рабочему человеку, все еще не приобрел. В
нашей бригаде в ходу было крепкое русское слово. Не ругался лишь Дима. За
два года он наслышался всякого, но это его нисколько не изменило. Более
положительных людей, чем Дима, я еще не встречал, и, наверное, не только
я, потому что Диму на первом же году работы стали ставить другим в пример,
писать о нем в газетах, выбирать в президиум, назначили дружинником. И